Борис Чернобыльский
1944 – 1998
Он взял жену, маленьких детей, и решил бежать из СССР пешком через финскую границу. Борис Чернобыльский 14 лет боролся с Советским Союзом за право иммигрировать в Израиль.
История борьбы Бориса Чернобыльского началась в 1974 году. Тогда он работал над проектированием радиолокационной станции. И предложил начальству взять на работу и его жену, тоже инженера. На что услышал: «Мы евреев больше не берем. Времена поменялись». Борису было всего 30 лет. И тут он понял, что никаких перспектив для него больше нет. Страна советов создавала для евреев «железобетонный потолок». Борис уволился и подал документы в ОВИР, чтобы получить разрешение на выезд в Израиль. Но получил отказ по причине секретности работы.
«Это был билет в один конец, — рассказывает Геула Богославская, дочь Бориса Чернобыльского. — На человеке было уже пятно, его уже отовсюду повыгоняли, уже его детей никуда не примут. Папа всегда говорил: “Я буду им делать такую жизнь, что советской власти будет проще меня отпустить”. Возможно, это дало противоположный эффект. Но он просто по-другому не мог. Он не мог сидеть и просто ждать».
И Борис Чернобыльский влился в движение «отказников» (так называли людей, получивших отказ в выезде из СССР).
«Движение отказников делилось на “культурников” и “хулиганов”. Вот папа был “хулиган”. Эти “хулиганы” — они, в основном, ходили на демонстрации, устраивали голодовки, пикеты».
Бориса Чернобыльского едва не посадили в первый же год его «хулиганской» жизни. «Отказники» организовали демонстрацию в приемной Верховного Совета СССР. Туда они пришли с наклеенными желтыми звездами на груди.
«Отказники требовали озвучить причины и сроки отказов, потому что все знали, что им отказано по секретности. Но это нигде не было написано. Потому что срок секретности у многих давно истек. Даже не выпускали людей, которые в армии служили 20 лет назад. В стройбате. Какая там могла быть секретность?! После этого отца чуть не посадили. Вмешался Картер. Как раз в это время Брежнев пытался наладить отношения с Америкой. И их отпустили».
Эта ситуация не испугала Чернобыльского. Напротив. Он еще активнее стал устраивать демонстрации, пикеты и голодовки, писать письма в иностранные газеты. Люди из его окружения получали разрешения на выезд один за одним. А семья Чернобыльских получала отказ за отказом.
«Отец все время искал способы уехать. И у него возникла немного безумная идея: обзавестись израильскими паспортами. Чтобы позиционировать нас, как насильно удерживаемых Советским Союзом израильских граждан. Он рассказал об этом плане своим друзьям, которые на тот момент уже жили в Израиле. Те пошли в Мисрад а-пним [МВД Израиля]. Там покрутили пальцем у виска. Какие документы? Они даже не видели, кто мы такие. Наши представители сказали: нет проблем, мы тогда подаем иск в БАГАЦ. [Верховный Суд Израиля]. А времена были другие. Сейчас это уже история. А тогда — это была разменная монета политическая. Кто помогает евреям СССР, а кто не помогает. Поэтому МВД Израиля решило не связываться и выписало нам всем четверым загранпаспорта: родителям и мне с сестрой. Их нам не могли выдать, выслать. А нам выдали нотариально заверенную копию».
В 1980 году, после того как СССР ввел свои войска в Афганистан, разрешения на выезд евреям в Израиль перестали давать вообще. К этому времени все близкие друзья Чернобыльских уже уехали из СССР. И тогда Борис решился на отчаянный шаг — переход границы. Он взял жену, двух маленьких детей и еще одного товарища. И они отправились в лес на границе с Финляндией.
«Он правильно предположил, что никто его никуда не отпустит. И тут папу какой-то человек вдохновил. Сказал, что если ты найдешь кого-то, кто тебя встретит в Финляндии и отвезет в Швецию, то Швеция тебя уже СССР не выдаст. Потому что Финляндия выдавала советских граждан только так. Там стоило только взять такси, и тебя везли в посольство СССР.
Мама не сумела его переубедить, и мы пошли с ним. Нам, детям, сказали, что мы едем на какие-то каникулы. Мы сошли с поезда и пошли в лес. И по этому лесу мы шли три дня. Нам сказали говорить только шепотом. И придумали для нас такую легенду: мы в заповеднике, лесники не разрешают здесь ходить людям. Поэтому надо говорить только шепотом. И мы говорили шепотом до того момента, пока мою сестру не укусила оса. Она закричала. И тогда к ней подбежал мужик, который был с нами, и заткнул ей рот рукой.
А потом мы с сестрой просто заболели от этой воды. У нас схватило животы и поднялась температура. Там были какие-то пруды, мы эту воду пропускали через марлю, кипятили. И тогда мама сказала: “Всё! Уходи дальше, а я с детьми пошла назад”. Конечно, папа не мог нас бросить. И мы вернулись. Как выяснилось потом, человека, который нас встречал в Финляндии, а это был папин лучший друг, поймали финны на границе. Но он их не интересовал, потому что на тот момент он уже был гражданином Израиля».
После неудавшейся попытки бегства Чернобыльский понял, что шансов уехать больше нет. И с этого момента он забыл об осторожности. В мае 1981 года Борис вместе с другими «отказниками» организовал пикник в лесу в День независимости Израиля. И их компанию приехали разгонять милиционеры, подгоняя отказников словами «Шнель! шнель!». В ответ Чернобыльский назвал милиционера фашистом. Спустя несколько дней правоохранители разыграли целый спектакль. Заявили, что Чернобыльский ударил милиционера по руке. И завели уголовное дело по факту сопротивления милиции.
«Его арестовали. И следователь, который вел дело, уходил на пенсию. Это было его последнее дело. И он папе сказал: “Ну ладно, вы идите домой, дайте подписку о невыезде…” И он так на него посмотрел, что папа это воспринял как намек. Это был беспрецедентный случай. Никогда никого из отказников, если арестовывали, домой не отпускали. И папа отправился в бега. И несколько месяцев скрывался в разных местах. А потом вернулся, зная, что его арестуют. Но за это время мама привлекла внимание общественности, журналистов. Поэтому ему дали всего год, а статья, по которой его судили, была “Сопротивление милиции”. И он всегда говорил: “Я единственный из всех узников Сиона сидел всего год, но зато в Магаданской области”».
Чернобыльский отсидел срок, вернулся домой. Он открыто заявил, что не будет иметь с Советским Союзом никаких официальных связей. В 1985 году он отказался получать советское свидетельство о рождении для своего новорожденного сына. А после решил, что его дети не должны ходить в советскую школу. И устроил дочь Геулу в школу при американском посольстве. То что «лед тронулся», стало понятно, когда в 1988 году его неожиданно выпустили в США на конференцию.
«Сахаров послал папу в командировку от “Фонда развития и выживания человечества”. И он, имея отказ по секретности, поехал в Америку, в Англию, в Израиль заехал. И после этого уже распалась концепция с секретностью. И тогда нам позвонили и сказали: “Вы получили разрешение — ждите открытку”. Когда мы получили разрешение на выезд, папа сказал фразу, которая раскрывает его характер: “Мне предоставляется последняя возможность сделать что-то, что никто никогда не делал до меня”. И тогда он купил машину и приехал на ней в Израиль. И, действительно, это был первый раз, когда кто-то пригнал из Союза машину. Но это была головная боль, а не машина. Она ездила ужасно, все время ломалась. У нас до этого не было никогда машины. Поэтому папа понятия не имел, что покупает».
В 1989 году семья Чернобыльских покинула СССР. Борис добился своей цели спустя долгих 14 лет. Так сложилось, что прожил он в Израиле меньше, чем боролся за право выезда. В 1998 году во время шторма Борис утонул в море. Ему было всего 54 года.
01.05.2020
