Саул Черниховский
1875 – 1943
Автор: Михаил Кривицкий
В 2025 году исполняется 150 лет со дня рождения выдающегося ивритского поэта, переводчика и врача Саула Гутмановича Черниховского (1875–1943) – одной из ключевых фигур современной еврейской литературы и культуры. Этот юбилей предоставляет важную возможность для переосмысления многогранного наследия поэта, чье творчество стало мостом между традиционной еврейской культурой и модернистскими тенденциями начала XX века.
Черниховский занимает уникальное место в истории еврейской литературы как первый поэт, систематически внедривший в ивритскую поэзию элементы «эллинизма», воспевший красоту земного мира и радость жизни. Его новаторский подход к поэтическому языку и форме, развитие жанров эпической поэзии на иврите – баллады, поэмы и идиллии – оказали определяющее влияние на формирование современной израильской литературы.
Настоящая работа представляет попытку комплексного анализа жизненного и творческого пути поэта, основанную на широком круге источников, включая архивные материалы, мемуары современников и литературоведческие исследования. Особое внимание уделено малоизученному периоду службы Черниховского военным врачом в годы Первой мировой войны, что позволяет глубже понять формирование его мировоззрения и поэтики.
Великий ивритский поэт, переводчик, врач Саул Черниховский родился 20 августа 1875 года в селе Михайловка Таврической губернии. Он рос одаренным ребенком: уже с пяти лет читал по-русски, с семи – на иврите, с десяти – изучал Пятикнижие с домашним учителем. Еврейское образование Саул получил в модернизированном хедере, который открыли в Михайловке меламеды – выходцы из белорусско-литовских губерний. Одним из методов обучения ивриту в хедере был перевод, и мальчик регулярно переводил на иврит тексты из хрестоматии К. Д. Ушинского «Родное слово». А общее образование Саул получил в русской школе для девочек: другой в селе не было. В десять лет мальчик уже хорошо знал еврейскую классическую литературу и сам начал писать стихи на иврите, составил русско-еврейский словарь и даже сочинил пьесу. А унаследованная от тетки-студентки книга А. В. Григорьева «Три царства природы» привила ему интерес к естествознанию. Так через всю его жизнь протянулись две страсти – к литературе и наукам о природе.
«К писанию еврейских стихов меня подтолкнуло желание, чтоб и на еврейском языке были песни. Песнями я тогда называл все, что можно было петь. Мне хотелось петь на еврейском языке стихотворение Пушкина «Птичка Божия не знает». Несмотря на все мои труды, мне это не удалось», – вспоминал Черниховский.
В пятнадцатилетнем возрасте Саул переехал в Одессу, где через несколько лет поступил в еврейское коммерческое училище Гохмана. Там он изучал европейские языки: английский, немецкий, французский, а также самостоятельно освоил итальянский, греческий и латынь. Знание языков позволило юноше читать в оригинале классиков европейской литературы: И. Гете, Г. Гейне, К. Мейера, А. Шенье, Х. Эредия, У. Шекспира, Дж. Байрона, П. Шелли, Р. Бернса и др. В Одессе Черниховский познакомился с Иосифом Клаузнером, будущим ученым и литературным критиком. Дружба с этим человеком сильнейшим образом повлияла на его литературную судьбу. Именно Клаузнер убедил юного поэта писать исключительно на иврите, а также способствовал публикации его стихов и популяризации творчества.
Вместе с И. Клаузнером и Н. Слущом Черниховский стал членом созданной в Одессе в 1891 году организации «Сфатену итану» («Наш язык с нами»), ратовавшей за возрождение иврита как живого современного языка. С 1892 года Саул публикует стихи в еврейских журналах Нью-Йорка, Кракова, а спустя шесть лет в Варшаве выходит в свет его первый поэтический сборник – «Фантазии и мелодии» («Хезионот у-мангинот»).
В 1899 году Черниховский попытался поступить в Новороссийский университет, но из-за квоты допуска евреев в высшие учебные заведения ему это не удалось. Тогда он уехал в Европу, где изучал естествознание и медицину в университетах Гейдельберга (1899–1903) и Лозанны (1903–1906). Там же он прослушал ряд курсов по философии и литературе. Будучи студентом-медиком, Саул работал в клиниках профессоров Эрба (внутренние и нервные заболевания) и Петерсена (хирургия).
В Гейдельберге Черниховский познакомился со студенткой Меланьей Карловной фон Гозиас-Горбацевич, которая впоследствии стала его женой и матерью единственной дочери. В жилах Меланьи текла украинская, польская и немецкая кровь. Ухаживая за Меланьей, юный Черниховский написал свои лучшие любовные стихи.
В Европе Черниховский продолжил писать. Созданные в этот период произведения вошли в два сборника – «Фантазии и мелодии» и «Стихи». Кроме того, в Гейдельберге он начал разрабатывать жанры эпической поэзии на иврите – балладу, поэму и идиллию, к которым потом многократно обращался на протяжении всего творческого пути. Черниховский стал первым еврейским поэтом, который воспел красоту земного мира, привил национальной поэзии элементы «эллинизма». В его произведениях преобладали темы любви и природы, проникнутые радостью жизни и молодости. Особенно ему удавались идиллии, написанные в эпическом стиле. «Истинным певцом света, красоты и любви является Саул Черниховский, – писал о нем И. Клаузнер. – Это самый эллинистический из иудеев... Ни следа плаксивости и сентиментальничания. «Страсть огневая» – его стихия. Радости жизни – его божество. Свежим ароматом лесов благодатной Украины и степей чарующего Крыма, откуда он родом, веет от каждого стиха его».
Опубликованные поэтом идиллии «Вареники» и «Завет Авраама» стали вехами в истории еврейской поэзии. Идиллия «Брит-мила», вызвавшая восхищение не только рядовых читателей, но и знаменитого еврейского поэта Хаима Бялика.
В 1906 году Черниховский получил в Лозанне звание доктора медицины и вернулся в Россию. В 1906–1907 годах он работал врачом в Мелитополе, а с сентября 1907 по июль 1909 года – в Харьковском губернском земстве. Продолжал литературную деятельность: переводил на иврит европейскую классику, писал стихи. В 1910 году поэт перебрался в Петербург, где зарабатывал врачебной практикой. Побывав в Финляндии, он увлеченно занялся переводом финского эпоса «Калевала», для чего специально изучил финский язык. Вообще при необходимости Черниховский с молниеносной скоростью осваивал новый иностранный язык по своей собственной системе. В эти годы поэт перевел также стихи Р. Диммеля, «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло, сборник вокального репертуара из опер и ораторий русских и немецких композиторов. С 1911 года Черниховский сотрудничал с редакцией «Еврейской энциклопедии» на русском языке, издававшейся Ф. А. Брокгаузом и И. А. Ефроном. Кроме того, публиковал статьи в периодических изданиях о проблемах произношения в иврите и о ботанических и естественно-научных терминах на иврите.
Осенью 1912 года Черниховский выехал в Киев, где с разрешения Министерства народного просвещения в качестве экстерна держал комплексный экзамен перед медицинской комиссией при Киевском университете Святого Владимира. Успешно выдержав испытание, 16 октября он удостоился «степени лекаря со всеми правами и преимуществами». Благодаря этому Черниховский смог устроиться в Петербурге в Клинический институт Великой княгини Елены Павловны внештатным ассистентом при профессоре Владимире Адольфовиче Штанге. Еленинский институт представлял собой научно-учебное и лечебно-благотворительное учреждение – своего рода клиническую больницу того времени. Профессор Штанге возглавлял кафедру физических методов лечения и нелекарственной терапии – первую и единственную в то время в России. Работая в институте, Черниховский занимался также частной практикой и приемом больных в приватной лечебнице доктора Саула Моисеевича Варшавчика, находившейся на Забалканском проспекте в доме № 37.
Первая мировая война принесла миру невиданные глобальные потрясения. Однако летом 1914 года доктор и поэт Саул Черниховский, конечно же, не мог представить ее последствий. Более того, поначалу надвигающийся конфликт, казалось, сулил молодому лекарю лишь новый врачебный опыт. Когда объявили всеобщую мобилизацию, в лечебницу Самуила Варшавчика позвонил врачебный инспектор Петербурга и предложил Черниховскому принять участие в работе медицинской комиссии на одном из городских мобилизационных пунктов.
Из разговора с инспектором Черниховский понял, что отказаться невозможно, но заметил:
– Господин инспектор, мне никогда не приходилось проверять мобилизованных, и я боюсь, что у меня недостаточно знаний для этого.
– Не бойтесь! С Вами будут работать два опытных врача, специалисты в своем деле. Они помогут Вам…
На следующий день Черниховский пришел по указанному адресу.. Каждого из них фельдшер спрашивал: здоров? Получив утвердительный ответ, ставил штамп «здоров» и передавал офицеру. «Нездоровых» же отправлял в военно-врачебную комиссию выяснять, так ли это. Бывало, фельдшер видел явные признаки неспособности призывника к воинской службе и освобождал такового сам. Если возникали сомнения, на помощь приходила комиссия: она и выносила окончательное решение.
В рабочей комнате Черниховский встретил двух «коллег» в фуражках с кокардами, грузных, с усами на военный манер и тяжелыми взглядами. Новичку военврачи обрадовались. Однако Черниховский сразу признался: «Расписание болезней» – официальное руководство для решения о годности/негодности к службе – ему незнакомо. Новичок согласился взять на себя оформление бумаг, пока не войдет в курс дела. Покладистость и рассудительность Черниховского сразу вызвали симпатию коллег.
В течение нескольких дней порядка двухсот человек объявили, что не могут служить в армии, но лишь около двадцати комиссия признала действительно негодными. Большинство мобилизованных были крестьянами. Их природное здоровье и выносливость позволяли им устраиваться в городе на тяжелые работы, для армии они тоже вполне подходили. Негодными признавались, как правило, коренные горожане, мелкие служащие бакалейных лавок и складов.
Двое военврачей проводили осмотр, а Черниховский заносил в документы вердикт, после чего все трое ставили подписи. На первый взгляд, коллеги Саула не были слишком суровыми: призывников с серьезными заболеваниями действительно освобождали от службы. Но Черниховский не мог не вмешаться, если видел явную несправедливостьКак-то в кабинет вошел мужчина: крепкий, рослый и на первый взгляд здоровый, вот только… Левый глаз его прикрывало веко, а щеку под ним обезображивал отвратительный шрам. Увечье оказалось результатом амурных похождений: когда-то зазноба плеснула в него кислотой, и он остался с одним глазом.
– Годен! – и глазом не моргнув, заключили врачи.
– Позвольте… – пробормотал смутившийся Черняховский. – Воину нужны оба глаза. Как же он будет стрелять?
– Ааа, коллега, это совершенно не проблема, – поспешили развеять сомнения Саула другие врачи. – Вы, положим, стреляя на охоте, ведь закрываете левый глаз, а у этого человека глаз всегда закрыт. Получается, он всегда совершенно готов к стрельбе.
– И все-таки я никогда в жизни не видел воина, слепого на один глаз.
– В военное время, батенька, все иначе!
Из природной скромности Саул больше не решился возражать коллегам, и одноглазого новобранца передали офицеру. Но по дороге домой Черниховский все же приобрел за десять копеек «Расписание болезней», где вскоре обнаружил нужную статью: он оказался прав. Утром Черниховский продемонстрировал находку военврачам, и те, немного смутившись, вынуждены были изменить решение. Одноглазого ловеласа разыскали и, как говорят сейчас, тут же комиссовали. Тот не скрывал своего счастья.
Коллеги прониклись к Саулу уважением и, сославшись на занятость, даже доверили самому завершить прием. Черниховский освидетельствовал нескольких призывников и уже собирался «прикрыть лавочку», как в дверь снова постучали. Бойкий парень лет тридцати пожаловался, что он страдает чахоткой (туберкулезом) и продемонстрировал счета из известного туберкулезного санатория «Халила» в Выборгской губернии. Черниховский провел осмотр, однако не нашел ни единого признака болезни.
Тогда призывник попросил доктора отложить решение до завтрашнего утра. Ровно в девять пунктуальный «больной» вновь ждал у кабинета. На этот раз он жаловался на зубную боль. Саул попросил его открыть рот и обмер: у парня не хватало многих зубов. Дантист явно вырывал их совсем недавно и «без нежностей», оставив тут и там осколки, из-за которых уже появилась заметная опухоль. Черниховский уже проштудировал «Расписание болезней» и знал: достаточно, чтобы не хватало одиннадцати зубов. Видимо, в медицинское руководство заглянул и призывник: ему удалили двенадцать – с небольшим «запасом». Мужество и настойчивость парня впечатлили Саула, и он решил «забыть» о вчерашнем посещении. В личном деле призывника появилась отметка «не годен».
С объявлением войны Черниховский сам подлежал мобилизации. Он искал место в военном лазарете или госпитале, желательно – в формируемом еврейскими организациями. Такового не нашлось, и профессор Штанге предложил Саулу место второго врача в Серафимовском лазарете. Владимир Адольфович лично похлопотал за коллегу-еврея в Синоде – верховном органе управления православной церковью в России. В сентябре 1914 года вместе с лазаретом Саул Черниховский оказался в Минске, причем местная пресса не оставила его появление без внимания: о прибытии в город известного поэта-врача сообщила «Минская «Газета-копейка».
Губернский город встретил Черниховского шумом многолюдных улиц, рынков и вокзалов. Минск пересекали Московско-Брестская и Либаво-Роменская железные дороги, по которым на фронт доставляли живую силу, технику и боеприпасы Неудивительно, что город буквально заполонили интендантские части, госпитали и лазареты. Впрочем, даже нашествие людей в форме не могло скрыть удивительного и приятного для Саула факта: здесь он чувствовал себя почти как дома. Повсюду, особенно в центре Минска, бросалось в глаза обилие еврейских магазинов, контор, складов. На вывесках красовались фамилии владельцев: Левин, Каплан, Лившиц, Коген, Царфин, Бруцкус, Раскин, Меерович.
В Минске Саулу впервые открылся весь трагизм судьбы еврейства в эту войну. Среди пленных австрийцев, поезда с которыми регулярно следовали через город, было много евреев. Местные жители старались им помочь продуктами, лекарствами, деньгами. Австрийские евреи рассказывали: они не хотят воевать, местные евреи и русские им не враги.
Несмотря на непростые обязанности военврача, Черниховский находил время для творческой деятельности. За этот период он написал множество рассказов, где в живой, ироничной форме описывал медицинскую службу в минском лазарете.
Еще в поезде, по дороге в Минск, Саул познакомился с медбратом Федором Морозовым, с которым впоследствии сдружился. Их сблизила любовь к истории: Саул увлекался ею с детства, но по-дилетантски, а Федор учился в Петербургском археологическом институте и на историко-филологическом факультете Петербургского университета, изучал музейное дело в Помпеях, Венеции, Равенне, Флоренции, Милане, Берлине, Мюнхене, Дрездене, Вене. Новые знакомые не сомневались: и в Минске они тоже найдут и посетят какой-нибудь интересный музей, ведь городу почти тысяча лет. Но их ожидало разочарование. После расспросов и поисков выяснилось, что никаких древностей в губернском центре не сохранилось, а вся городская архитектура относится к гораздо более позднему времени.
Впрочем, музей действительно имелся – церковно-археологический. Размещался он на Захарьевской улице в Юбилейном доме, специально построенном к празднованию в 1913 году 300-летия царствования династии Романовых. Первое посещение друзьями музея не задалось: заведующего, который жил в 80 верстах от Минска, на месте не оказалось. Несколько дней спустя музей посетил уже весь персонал Серафимовского лазарета – с организацией экскурсии помог минский архиепископ Митрофан (Краснопольский).
Судя по всему, музей не пользовался у минчан особой популярностью, поэтому, когда явилась такая многочисленная делегация посетителей, счастью его заведующего, помещика и краеведа Андрея Константиновича Снитко не было предела: с увлечением он демонстрировал экспозицию, крутился туда и сюда, давал пространные пояснения. Сестры, в большинстве своем молоденькие, очаровали его, но еще больше вдохновляло присутствие настоящего археолога и ценителя древностей – Федора Морозова.
Количество экспонатов музея к тому времени было вполне впечатляющим: 1717 книг и рукописей, в том числе Евангелие князя Юрия Олельковича, архив Слуцкого Свято-Троицкого монастыря, а также 1284 предмета старины, в основном народная одежда и предметы религиозного обихода. Саула особенно заинтересовали шесть камней, стоявших по три друг напротив друга. Оказалось, они извлечены из кургана неизвестного князя, раскопанного возле города Туров во время поиска мощей церковного писателя и богослова XII века, епископа Кирилла Туровского.
Военврача Черниховского пациенты любили за внимание, доброту, интеллигентность и, главное, – высокий профессионализм. Яркое свидетельство тому – многочисленные письма благодарности, которые получал Черниховский от солдат, чьи жизни и здоровье он спас в годы войны.
Спасал он их не только от ранений, но и от безжалостной эвакуационной комиссии под руководством военврача Орлова. Последний был человеком деспотичным, «врагом евреев по рождению и антисемитом по воспитанию». Подчиненные и пациенты боялись Орлова, как огня. В каждом раненом солдате он видел потенциального симулянта – особенно, если тот являлся евреем. Однако у Черниховского с Орловым сложились хорошие отношения. Главу эвакуационной комиссии восхитил уровень знаний врача-поэта, и со временем он стал полностью доверять Саулу. Черниховский оказался «единственным защитником для войска раненых» перед неумолимым взором Орлова, чем и пользовался, чтобы облегчить их участь.
В 1917 году Саул вернулся в Петербург, где устроился служащим отделения санитарии и статистики местного Красного Креста. С конца 1919 года поэт жил в Одессе, зарабатывая частной практикой. Тяжким ударом стали для него страшные еврейские погромы времен Гражданской войны. Памяти жертв погромов на Украине поэт посвятил стихотворения «Такой будет наша месть» (1919) и «Могила» (1921). В эти годы Черниховский работает над переводами Гомера, Анакреонта, Платона, пишет одну из своих идиллий – «Хатунната шель Элька» («Свадьба Эльки», 1920, опубл. 1921). Еще он оттачивает мастерство сонетиста – пишет два своих цикла сонетов (первые венки сонетов на иврите) – «Ле шемеш» («К солнцу», 1919) и «Аль ѓа-дам» («На крови», завершен в 1923 году в Берлине).
В 1921 году Черниховский вместе с группой еврейских писателей с помощью М. Горького получил разрешение Ленина покинуть Советскую Россию. После недолгого пребывания в Стамбуле и неудачной попытки получить место врача в Палестине Черниховский в 1923 году приезжает в Берлин. Периодически выступает со своими стихами в Будапеште, Латвии, Литве, Польше, США. В 1925 году в Берлине было отмечено 50-летие поэта, и его почитатели решили выпустить юбилейное собрание сочинений и переводов Черниховского в 10 томах, однако осуществлено это было лишь в 1929–1934 годах в Тель-Авиве.
В 1925 году поэт впервые побывал в Эрец Исраэль. Он тщетно пытался получить место в больнице «Гадасса» в Иерусалиме, после чего вновь вернулся в Берлин. Затем какое-то время Черниховский жил в Швеции. Только в 1931 году он окончательно переехал в Эрец Исраэль, занимал должность врача городских школ Тель-Авива.
Слава Черниховского столь велика, что он становится председателем Союза ивритских писателей (после смерти Бялика в 1934 году) и «представителем литературы на иврите» в международном ПЕН-клубе. Черниховский активно участвует в политической жизни ишува. Он выступает против «политики сдержанности», ратуя за более решительное противодействие террору с оружием в руках. Не поддерживал Черниховский и план комиссии Пиля, считая выделенную израильскому государству территорию слишком маленькой для безопасного существования Продолжаются и творческие изыскания: выходят поэтический сборник «Ре'и, адама» («Смотри, земля», 1940) и, и поэма «Амма де-даѓава» («Золотой народец», 1941). Посмертно будет опубликован созданный в это время сборник «Кохвей шамаим рехоким» («Далекие звезды небес», 1944).
Черниховский первым перевел на иврит «Илиаду», «Одиссею», «Слово о полку Игореве» и шумеро-аккадский эпос о Гильгамеше – древнейшее литературное произведение человечества. Переводы классических эпосов преследуют две цели: познакомить еврейского читателя с величайшими литературными памятниками и, соблюдая метрику оригинала, всячески расширить поэтические возможности иврита. В 1934 году Черниховский был награжден рыцарским крестом ордена Белой Розы Финляндии за перевод эпоса «Калевала». Черниховскому дважды вручали литературную премию имени Бялика – престижную награду литераторам, пишущим на иврите. В 1935 и 1937 годах Черниховский номинировался на Нобелевскую премию по литературе, но, к сожалению, не получил ее.
Значение Черниховского для израильской культуры трудно переоценить. Он – национальный герой, именем которого названы улицы, школы и другие учреждения во многих городах Израиля. 29 апреля 2013 года Банк Израиля выпустил новую купюру достоинством 50 шекелей с изображением поэта и цитатами из его стихотворений «Кредо» и «Моя страна, моя родина».
Обретя новую родину в Эрец Исраэль, Черниховский никогда не забывал о родных местах в Украине и России. Вскоре после начала войны СССР с Германией, 28 сентября 1941 г., он обратился по радио на русском языке к евреям СССР в поддержку их борьбы с фашизмом.
Но до победы он не дожил. Не стало поэта 13 октября 1943 года.
09.07.2025
Иллюстрации:
1) Отряд Серафимовского лазарета перед отправкой в Минск. Впереди сидят завхоз капитан С.П.Васильев, старший врач иеромонах Николай (Муравьев) и младший врач С.Г.Черниховский. Сзади стоят санитары-добровольцы Ф.М.Морозов, В.А.Панасюк, П.Зеньковский и В.М.Егоров. Фотография ателье Буллы, 9 сентября 1914 г.
Источник: Щеглов Гордей. Первый Серафимовский: история одного лазарета в событиях и лицах. – Минск, 2013. – С. 276.
2) Минск. Перевязочная Серафимовского лазарета. Фото 1914 – 1915 гг. Справа в углу С. Черниховский оказывает помощь раненому.
Источник: Щеглов Гордей. Первый Серафимовский: история одного лазарета в событиях и лицах. – Минск, 2013. – С. 285.
3) Военврач С. Г. Черниховский, 1915 в военной форме с погонами титулярного советника по военно-медицинскому ведомству.
Источник: https://blog.nli.org.il/doctor_tchernichovsky/
Библиография и источники:
לואש יקסבוחינרשט [Черниховский Саул]. םירופס השלשו םישלש [Тридцать три рассказа]. – ןקוש תאצוה :ביבא-לת [Тель-Авив: Изд. Шокен], 1942.
לואש יקסבוחינרשט [Черниховский Саул]. כרכים בעשרה :יקסבוחינרשט לואש כתבי [Сочинения Саула Черниховского: в десяти томах]. ספורים :7כרך [Т. 7: Рассказы]. [Тель-Авив: Изд-во «Молодой рабочий»], 1932.
Клаузнер И. Г. Древнееврейская литература новейших времен (1785–1915) // Антология ивритской литературы: Еврейская литература XIX–XX веков в русских переводах. – М., 1999. – С. 35–50.
Российский государственный исторический архив. Фонд 802. Опись 16. Дело № 636 «Учебный комитет при Синоде. Договоры о приеме на службу врачей и санитаров, заявления служащих о назначении, увольнении, выдаче пособия и по другим вопросам».
Cинило Г. В. Поэтика идиллий Саула Черниховского // Электронная библиотека Белорусского государственного университета [Электронный ресурс]. – Поэтика идиллий С. Черниховского_2016_сайт.pdf
Ходасевич Владислав. Из еврейских поэтов. – М.; Иерусалим, 1998.
Черниховский Шаул // Краткая еврейская энциклопедия в 11 томах. – Иерусалим, 1976–2001. – Т. 9. – Кол. 1164–1169.
Черниховский Шаул // Электронная еврейская энциклопедия [Электронный ресурс]. – Черниховский Шаул – Электронная еврейская энциклопедия ОРТ
Щеглов Гордей. Первый Серафимовский: история одного лазарета в событиях и лицах. – Минск, 2013.
