Илья Сельвинский
1899 – 1968
В 1961 году советский поэт Илья Сельвинский записал в свой дневник: «…В нашей стране вырос господствующий класс: класс крупной бюрократии». Сельвинский, убежденный сторонник марксистской идеи, заразившийся ей еще в совсем юном возрасте, был умным и честным человеком: «Если сын Сталина, мальчишка, был генералом и командовал авиацией Москвы, если зять Хрущева Аджубей уже редактор «Известий»… то это такие связи, которые недалеки от закона наследования. И этот класс строит коммунизм? Зачем он ему?»
Илья Львович Сельвинский родился 12 (24) октября 1899 года в Симферополе. Отец, мещанин Лейб Эльшаинович Селевинский (фамилия писалась по-разному), участвовал в Русско-турецкой войне 1877 года, затем торговал мехами и пушниной, разорился, открыл магазин мужского платья… Мать, Неха Мордхо-Лейбовна, урожденная Штейнберг, была домохозяйкой. Илья был в семье самым младшим ребенком и единственным мальчиком.
От еврейских погромов 1905 года семья спасалась в Константинополе. Спустя год вернулись в Симферополь, потом переехали в Одессу, оттуда в Евпаторию. Там Илья был принят в городское начальное четырехклассное училище, а в 1915 году продолжил обучение в мужской гимназии.
Илья Львович писал, что во время Октябрьской революции 1917 года он, гимназист, был уже вполне сложившимся поэтом. Слегка подтрунивая над своим ранним творчеством, Сельвинский писал, что его первая лирическая серия, посвященная неразделенной любви, называлась ярко – «Красное манто».
После большевистского переворота в Украине началась ожесточенная борьба за власть. Гимназию закрыли. Сельвинский начал играть в бродячем мюзик-холле «Гротеск».
На гастролях в Мелитополе ушел из театра к анархистам Маруси Никифоровой. Во время налета был ранен, попал в плен к красногвардейцам. От трибунала поэта спас знакомый, и Сельвинский с не меньшим энтузиазмом встал под красные знамена. Под началом бывшего матроса Виктора Груббе воевал против немцев под Александровском и Перекопом, был снова ранен.
Вернулся домой, окончил гимназию. Кем только ни побывал после: сенокосом, юнгой, хроникером, «водокачем». Поступил на медицинский факультет Таврического университета, бегал на занятия к филологам. Вскоре перевелся на юрфак.
Но ничто не могло отвлечь Сельвинского от поэзии. В 1920 году он был одним из участников Первого вечера поэтов в Евпатории, заведовал секцией театра Управления народного образования.
В 1921 году Илья перевелся из Крыма в Москву, на факультет общественных наук МГУ. В советской столице Сельвинский начал сразу с экспериментов и эпатажа. Эксцентрические выступления Сельвинского, его серьезное увлечение модным среди поэтов боксом были благосклонно встречены московской богемой.
Сельвинский вступил во Всероссийский союз поэтов, основал вместе с Зелинским и Чичериным «Литературный центр конструктивизма». Создавалась новая марксистская поэзия, не только по тематике, но и по самой конструкции стиха.
Поэтическая карьера Сельвинского шла в гору. Весной 1923 года в Политехническом музее на Первой Московской олимпиаде поэтов Илья Львович получил свой первый приз. Но не так радужно обстояли дела со службой в сырьевом отделе Центросоюза. Вскоре с работой ему пришлось распрощаться по вполне лирической причине – отбил жену у начальника. В 1924 году безработный, но удачливый в любви поэт женился на Берте Яковлевне Зеликович-Абарбарчук и удочерил Цецилию, дочь жены от первого брака. Через несколько лет у пары родилась еще одна дочь – Татьяна, Тата.
В том же 1924 году поэт выпустил конструктивистский сборник «Мена всех» и написал свою самую известную поэму – «Улялаевщину», о Гражданской войне на Урале.
К середине 1920-х Илья Сельвинский считался большим поэтом, но печатался мало. Сельвинский, Асеев, Пастернак и Брик даже ходили к Троцкому жаловаться на то, что «печатают лишь массовую литературу, а экспериментов не печатают». Лишь в 1926 году у Сельвинского вышел сборник «Рекорды», в 1927 году – «Улялаевщина». Поэт-конструктивист начал руководить поэтическим семинаром в Литературном институте и стал главным редактором журнала «Красное студенчество».
В 1929 году Сельвинский выпустил роман в стихах «Пушторг», посвященный проблеме столкновения интеллигенции и проходимцев-карьеристов, для которых революция стала трамплином к безбедной жизни. Главный герой романа, интеллигент и хороший специалист, терпит в борьбе с малограмотными бывшими чекистами и партийцами поражение.
Тут автора и взяли на заметку в ЦК и РАПП. «Что представляет собой эта вещь, как не явную попытку организовать контрнаступление против наших позиций, наших отношений с интеллигенцией?»
В 1930 году Сельвинский в поэтическом ответе давнишнему конкуренту, Маяковскому, намекнул, что в агитках и плакатах его визави «столько же поэзии, сколько авиации в лифте». Эту поэму – «Декларацию прав поэта» – объявили «кулацким выступлением».
Литературный центр конструктивизма пришлось распустить. Почти два года Сельвинский проработал сварщиком Московского электрозавода, создав поэму «Электрозаводская газета», выпущенную в форме заводской многотиражки. Последний конструктивистский текст – драма «Пао-Пао» о пересадке мозга погибшего боксера обезьяне – был написан в 1931-м.
В качестве корреспондента «Правды» Илья Львович принял участие в арктической экспедиции Отто Шмидта. На борту «Челюскина» закончил стихотворную пьесу «Умка – Белый медведь». Пьеса была поставлена в Театре Революции, снискав ошеломительный успех.
Не забывал автор и о еврейской тематике. Он опубликовал венок сонетов «Бар-Кохба», посвященный вождю антиримского восстания, «Анекдоты о караимском философе Бабакай-Суддуке» и новеллу «Мотькэ-Малхамовес», написанную на смеси идиша и одесского воровского жаргона. В его стихах 1936 года «Антисемиты», «Еврейский вопрос», «Фашизм – это война», вошедших в цикл «Зарубежное», прослеживается четкая антинацистская линия.
Но в 1937-м, на IV пленуме правления Союза советских писателей, его вновь громили, вместе с Пастернаком. Сельвинский защищался. Его ответную речь «Известия» назвали политически ошибочной.
Через два месяца «Правда» опубликовала письмо возмущенных жителей Чукотки. История Умки искажает-де представление о советской Чукотке. Пьеса повествует о том, как секретарь райкома воспользовался «гостеприимным гетеризмом» зверобоя Умки. Радушный чукча приходит к партийцу просить об ответном «гостеприимстве» – и тот уговаривает посетовал жене: если они откажут Умке, это спасет их брак, но нанесет репутационный урон Советской власти. А она, как известно, важнее.
Пьесу срочно сняли с репертуара; в печати продолжили травлю поэта. Илья Львович, работая заведующим кафедрой поэзии Литературного института им. М. Горького, вынужденно сконцентрировался сугубо на исторической тематике. А белый медведь Умка стал героем сказки, а потом и замечательного мультфильма Юрия Яковлева, но это уже совсем другая история.
После 1937-го ситуация чуть успокоилась. Сельвинского даже удостоили ордена Трудового Красного Знамени, но в 1939-м вновь разгромили – за «Монолог критика-диверсанта Икс» в «Огоньке». Досталось и журналу – за политические ошибки, выразившиеся в публикации «антихудожественных и вредных стихотворений И. Сельвинского».
Накал сбила лишь Великая Отечественная война. Уже 26 июля 1941 года, дежуря во время авианалетов на крыше дома в Лаврушинском переулке, Илья Львович получил контузию. А в августе 1941 года, в звании интенданта второго ранга, Сельвинский отбыл на Крымский фронт.
Он служил военным корреспондентом газеты 51-й отдельной армии Крымского фронта «Сын отечества», сам ходил с бойцами в атаку. Оборона Крыма проходила невдалеке от тех мест, где он юнцом воевал и был ранен в Гражданскую войну.
В конце октября 1941 года, вместе с остатками 51-й армии, военный корреспондент вынужден был отступать: через Севастополь на борту эсминца ушел в Керчь, потом – на Таманский полуостров.
В декабре 1941 года Илья Львович участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции. Он стал одним из первых литераторов, описавших зверства гитлеровцев по отношению к еврейскому населению. В январе 1942 года рядом с селом Багерово, в десяти километрах к западу от Керчи, он вместе с бойцами и местными жителями осмотрел большой противотанковый ров, заваленный телами. В нем покоились около 7000 евреев – женщин, детей, стариков – убитых нацистами.
Потрясенный увиденным, Сельвинский написал ставшее знаменитым стихотворение «Я это видел!» 27 февраля 1942 года оно было напечатано в «Красной звезде», шокировав советского читателя. Поэт и критик Лев Озеров восторженно отозвался о его военных стихах и первым обозначил двойную миссию Сельвинского: поэт-солдат и свидетель уничтожения евреев на оккупированных территориях.
По некоторым данным, на публикацию отреагировал сам Геббельс, заявивший на волнах немецкого радио, что убийство мирных жителей – большевистский вымысел, а автор, «проклятый коммунист Сельвинский», в Багерово вообще не был. Услышав прямо в окопе это сообщение, Сельвинский тут же написал стих «Ответ Геббельсу», обличавший ложь нацистских палачей о Холокосте.
По мнению исследователя Максима Шраера, стихи Сельвинского: «Я это видел!», а также напечатанная в 1942 году «Керчь» и «Суд в Краснодаре» 1943 года – первые поэтические свидетельства Холокоста на оккупированных советских территориях.
С февраля 1942 года Сельвинский был заведующим литературным отделом газеты «Боевой натиск» политотдела Северо-Кавказского фронта. Литературную деятельность совмещал с боевой: например, 12 марта 1942 года Илья Львович, вместе с кубанскими казаками, участвовал в конной атаке. Пошел в бой по собственной инициативе, за что даже подвергся непродолжительному аресту.
В июле 1942 года под Батайском Илья Львович был ранен в ногу. После ранения вернулся в редакцию. За песню «Боевая Крымская», ставшую неофициальным гимном Крымского фронта, был награжден золотыми часами.
22 февраля 1943 года Илья Львович Сельвинский был награжден орденом Красной Звезды. В наградном листе было написано, что батальонный комиссар, писатель газеты «Вперед к победе!» Черноморской группы войск Северо-Кавказского фронта Сельвинский, проявил себя как храбрый воин. Командование отмечало личное участие литератора в двух наступлениях на деревню Ась и город Армянск в Крыму, а также его широкое признание среди бойцов Красной Армии. Фронтовым приказом от 16 октября 1943 года Сельвинский был также награжден орденом Отечественной войны I степени.
Невзирая на героизм фронтового журналиста и редактора, 11 июля 1943 года в газете «Известия» вышла разгромная рецензия на стихотворение Сельвинского «Россия», опубликованное в «Комсомольской правде». Поэт решился на отчаянный шаг – отправил телеграмму на имя Сталина с просьбой освободить его от журналистской работы и оставить на фронте обычным командиром. В письме жене так и написал: «…хочу переменить профессию на менее опасную профессию генерала».
Ответа от Сталина он так и не получил. Осенью 1943 года Сельвинский участвовал в боях Северо-Кавказского фронта по освобождению Таманского полуострова. Снова воевал за Крым, пока опять не поступил сигнал о его «политических ошибках». В январе 1943 года, на фронте, Илья Львович написал ставшее для него роковым стихотворение «Кого баюкала Россия». Опубликованное Всеволодом Вишневским, редактором литературного журнала «Знамя», произведение сразу же заметили в ЦК, а Сельвинского срочно вызвали в Москву.
В начале февраля 1944 года Илья Львович прибыл в секретариат ЦК ВКП(б). Пеняли на то, что Илья Львович «хорошо воюет, но писать стал плохо». Вскоре присутствующие, зачитывавшие «Кого баюкала Россия», дошли до строчки: «Сама, как русская природа, / Душа народа моего, / Она пригреет и урода, / Как птицу выходит его».
В феврале 1944-го Илью Львовича вызвали в секретариат ЦК ВКП(б). Попеняли, что Илья Львович хорошо воюет, но писать стал плохо. Цитировали: «Сама, как русская природа, / Душа народа моего, / Она пригреет и урода, / Как птицу выходит его».
Маленков принялся допрашивать Сельвинского: «Кто этот урод?.. Имя!» – «Я имел в виду юродивых» – «Неправда!» – прикрикнул Маленков. Вдруг в помещении появился Сталин. Коротко о чем-то переговорив с Маленковым, тот взглянул на поэта и промолвил: «С этим человеком нужно обращаться бережно – его очень любили Троцкий и Бухарин…» Как обращались с любимцами Троцкого и Бухарина, все присутствующие были прекрасно осведомлены.
Сельвинский вспоминал позже: «Я понял, что тону».
Но, говорят, диктатор ценил поэта, и его пощадили. Тем не менее, секретариат ЦК ВКП(б) 10 февраля 1944 года разразился специальным постановлением. В нем говорилось, что Сельвинский в стихотворении «Кого баюкала Россия» клеветал на русский народ.
Сельвинского освободили от работы военного корреспондента до тех пор, пока он не докажет своим творчеством способность правильно «понимать жизнь и борьбу советского народа». Фактически изгнанный из армии, Сельвинский поселился с семьей в Москве и начал добиваться возвращения на фронт.
В апреле 1945 года поэта в очередной раз простили, восстановили в офицерском звании и направили в армейскую газету «На разгром врага». За несколько месяцев до этого его нашла еще одна награда – медаль «За оборону Кавказа». Служить довелось в Прибалтике, в литературной ссылке, о чем Сельвинский жаловался в Главное политическое управление Советской армии и Военно-морского флота: «…на этом фронте я не увижу того, что мне необходимо, как писателю».
Во время службы в Курляндии поэт участвовал в редакционных поездках в Восточную Пруссию. Однажды по пути в Кенигсберг Сельвинский помог семье раненой немецкой девочки. В условиях военного времени о таком поступке могли донести в «Смерш». В Кенигсберге один из участников поездки резко обратился к Сельвинскому: «Не слишком ли это, товарищ подполковник?.. Что они с нашими детьми делали! Стоит ли нам уж так ихних одаривать?» Сельвинский почти закричал: «…Керченский ров мне снится до сих пор. Так что же, я должен ответить на него кенигсбергским рвом?»
В конце войны Сельвинский снова обратился к теме трагедии еврейского народа. История в его стихотворении «Кандава», написанном в 1945 году, разворачивается вокруг кошмара, в котором он воображает себя и свою жену «где-то в Освенциме / или Майданеке».
После войны его печатали неохотно: стихотворение «Севастополь» не понравилось Жданову и Сталину. В 1948 году приказом Главлита официально под запретом оказались многие произведения литератора, в том числе знаковые поэмы «Улялаевщина», «Пушторг», «Записки поэта».
Лишь после одобрения в 1951-м Фадеевым трагедии «От Полтавы до Гангута» Илью Львовича снова стали печатать. Он работал в Литературном институте, учил юных литераторов технике стихосложения.
Но пошли болезни. Сказалось пережитое, в том числе участие в травле Пастернака. Но перед умирающим Пастернаком Сельвинский успел покаяться – и получить прощение. Однако сам пережил в начале 1960-го года тяжелый инфаркт, после лечения – еще приступ, затем еще один.
В 1962 году за его авторством вышла знаковая книга «Студия стиха», которая до сих пор не утратила актуальности для начинающих литераторов и всех, кто интересуется механикой стиха.
Поэт продолжал писать, но его здоровье все ухудшалось. Весь 1967 год Сельвинский провел в больнице, а 20 марта 1968 года снова пережил инфаркт. Через два дня, 22 марта 1968 года, Ильи Львовича Сельвинского не стало. Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве.
Сельвинский успел сделать гораздо меньше, чем мог. Всю жизнь он отбивался от карающего меча советской цензуры, спасаясь дежурными панегириками Сталину – чуть не единственной охранной грамотой советской творческой интеллигенции. Тем не менее, невозможно не согласиться с Евгением Шейнманом, что как первый поэтический свидетель Холокоста на оккупированных советских территориях, Сельвинский своим творчеством совершил акт гражданского мужества и самопожертвования. В условиях послевоенного наступления на всё еврейское, появившиеся в печати строки о растерзанных евреях, а не абстрактных «советских гражданах», стали очень важным доказательством трагедии.
01.03.2022
