Нухим Бергер
1910 – 1997
В самом начале 1990-х годов на улицах Рамат-Гана можно было увидеть пожилого дворника, работающего с невероятной старательностью и энтузиазмом. Совсем свежий репатриант, он на удивление хорошо владел ивритом.
Нухим Бергер, разменявший девятый десяток, трудился не только ради денег. Работать на Земле Израиля он считал святой обязанностью каждого идейного сиониста. Никогда не жалуясь на палящее солнце, он частенько критиковал сабров за то, что лозунг «авода иврит» («еврейский труд»), подчеркивавший кровную связь еврейского народа с Эрец-Исраэль, был ими окончательно забыт. Его начальником был араб, а на окрестных стройках трудились сплошь иностранные рабочие. Не так довоенные сионисты видели будущее еврейской страны.
Про Эрец-Исраэль Нухим Бергер (01.01.1910 – 11.08.1997) начал мечтать еще в детстве, в Комаровцах на Винничине. В этом украинском селе, в ста метрах от железной дороги, когда-то стоял отцовский дом. Отец, Давид Бергер, был мелким торговцем, семью зажиточной назвать было нельзя.
Во время Первой мировой войны и последовавших за ней боев за Украину Бергеры перевидали у себя на пороге почти все противоборствующие силы. К ним приходили белые, петлюровцы, красные, поляки, требуя от Давида Бергера одного и того же: кормить и угощать самогоном. Отказ мог повлечь за собой немедленную расправу, а в масштабах и жестокости еврейских погромов армии едва ли не соревновались.
Выросшему в таких условиях Нусику Бергеру уже в раннем возрасте стало понятно, что без собственной страны у евреев нет будущего. Отучившись в хедере и освоив ремесло сапожника, парень решил во что бы то ни стало попасть в Эрец-Исраэль. В 16 лет Нусик покинул родителей, чтобы осуществить свою мечту. Из Комаровцев он уехал не один, а с группой таких же молодых сионистов. Вступив в созданный в 1924 году «национальный», он же «правый» «Ха-шомер Ха-цаир», молодежную сионистскую организацию, товарищи стали готовиться к переселению в Палестину.
Ячейки «Ха-шомер Ха-цаир», существовавшие в городах восточной Европы и даже в маленьких местечках Украины, напрямую подчинялись центральному комитету правого «Ха-шомер Ха-цаир», получившему название «гдуд» («Батальон»). «Гдуд», действовавший в Москве, пополнялся самыми преданными и стойкими «шомерами», которых ячейки делегировали для специальной подготовки в качестве будущих лидеров движения.
От природы человек общительный, умеющий разговаривать с людьми и убеждать, Нухим Бергер тоже оказался в Москве. Там он, как и другие члены московского «гдуда», жил в коммуне. Эти общежития в основном находились в ближнем Подмосковье — в Люберцах, Одинцово и Кунцево. Каждому «шомеру» предписывалось овладеть практической специальностью и продолжать учиться, чтобы по прибытии в Палестину стать квалифицированными строителями еврейского государства. Нухим Бергер, как и многие его товарищи, решил стать рабочим, устроившись на литейном заводе в Люберцах формовщиком.
Часть заработанного членами коммуны шла на общее дело. За счет этих денег в частности поддерживали тех сионистов, которые из-за давления ГПУ не могли найти себе работу или были на нелегальном положении.
После тяжелой смены молодые сионисты обычно проводили политзанятия, слушали доклады об Эрец-Исраэль, организовывали культурные мероприятия. Со временем, когда прошедший школу «гдуда» активист доказывал свою способность вести подпольную работу, ему давали задание расширять движение на местах.
Весной 1931 года Нухим Бергер отправился из Москвы в Одессу. Молодой рабочий литейного цеха на заводе сельскохозяйственного машиностроения им. Октябрьской революции только внешне был похож на комсомольца, занимаясь в свободное время отнюдь не большевистской пропагандой.
13 апреля 1931 года на квартиру к Бергеру нагрянули сотрудники Одесского ГПУ во главе с уполномоченным по фамилии Талисман. Жилье подпольщика находилось в Одессе по улице Пишоновской № 23, недалеко от Дюковского сада. Нухим Давидович был дома. Понятыми стали сосед Бергера по фамилии Школьник и представительница домоуправления Бродская.
В квартире сразу же развернулся обыск. Через некоторое время чекист Талисман, довольно ухмыляясь, выложил на стол найденные у Бергера вещдоки: информационные бюллетени Сионистско-трудовой партии и организации «Гехалуц», брошюру о сельском хозяйстве в Палестине, доклады и переписку. Там же были обнаружены и красноречиво свидетельствующие об антисоветских настроениях хозяина книги: «Сионистам» Фиговского, «В советской тюрьме» Соломона Бройде, «Эрфуртская программа» Каутского и «Талмудическая мораль» Исаака Варшавского. Не менее подозрительно было и то, что у Бергера дома оказалось большое количество документов на чужие имена. Обыскав жилище Нухима Давидовича, чекисты увезли его в известное всем одесситам здание по улице Марзалиевской, где размещался Секретно-политический отдел (СПО) Одесского ГПУ.
Отрицать Бергеру свою принадлежность к правому «Ха-шомер Ха-цаир» не имело смысла. Найденные у него сионистские материалы говорили сами за себя. Но главное, что первое отделение СПО ГПУ, занимавшееся агентурно-оперативной работой, очевидно действовало по наводке. Тягаться с первым отделением «шомерам» было очень сложно: у спецслужб везде были свои агенты. Зачастую это были бывшие активисты-шомеровцы, обладавшие безупречной репутацией, но не выдержавшие чекистского напора и шантажа.
«В каких партиях состоите? — спросил арестованного заполнявший анкету гэпэушник Талисман. — Я состою с 1927 года в сионистской организации “Гашомер-Гацаир”. — Правой? — Да, правый фланг».
Признав свою принадлежность к организации, Бергер, тем не менее, свое настоящее место рождения не назвал, отрекомендовавшись уроженцем Нежина. В «Ха-шомер Ха-цаир» и «ахшару» он вступил на самом деле на два года раньше, в 1925 году, когда молодежное сионистское движение в местечках было на подъеме. Назвав свою сестру Хану, действительно проживавшую в Москве, он вписал в анкету и «брата Израиля», которого у него отродясь не было. Иногда арестованным сионистам удавалось обвести следователей вокруг пальца, сообщив неверные сведения, и даже отбывать впоследствии ссылку под чужими именами.
По существу дела арестованный сионист разговаривать не собирался, заявив Талисману буквально следующее: «Другие показания, в частности о моей деятельности как члена организации “Гашомер-Гацаир”, я отказываюсь [давать]».
Через несколько дней, 17 апреля 1931 года, Нухима Давидовича вызвали на повторный допрос. На этот раз уполномоченный ГПУ решил зайти с другой стороны: «Что вы можете сказать следствию об Аврааме Шойхете?». Абраша Шойхет, уроженец украинского местечка Купель, в 1930 году оказался в одной с Бергером группе при московском «гдуде», где готовили лидеров движения. Шойхет тоже приехал в Одессу, о чем вскоре узнали чекисты, и вынужден был все время скрываться.
«Вы вспоминайте, — не унимался Талисман, — и также вспомните про вашего подельника Мотю Шустера». Под псевдонимом Мотыль Шустер скрывался Бузя Тепелбаум [Топельбойм], еще один «шомер», на чей след вышли сотрудники ГПУ. Но арестованный по-прежнему молчал: «Давать какие-либо показания я отказываюсь. Мотю Шустера и Авраама Шойхета я совершенно не знаю и о них понятия не имею». Другие названные ему имена, по заверению Нухима Бергера, он также слышал впервые. Исключением стали лишь Иосиф Полянский и Рива Школьник, родственники его соседа — Фройма Школьника.
С обнаруженными у Бергера документами дела обстояли плохо. Найденный у него военный билет был выписан на имя некого Нахмана Капцана, а свидетельства и справки о рождении — на имя Сары Пульнер и Моисея Гарбера. Все они были, по словам арестованного, его товарищами, уехавшими в Палестину. «Перед отъездом они мне документы оставили», — утверждал Нухим, но среди отплывших в апреле 1931 года из Одесского порта эти люди не значились. Легенда о том, откуда у Бергера взялась еще одна справка, на фамилию Биншток, была такой же неубедительной: нашел ее якобы у новопостроенной фабрики-кухни на Ближних Мельницах. Опытный Талисман подобные фиктивные документы видел не впервые. Они часто использовались «шомерами» для подпольной работы.
«Литература сионистская, обнаруженная у меня, принадлежит мне, и где я ее достал, я указать отказываюсь», — если наличие книг молодой человек как-то мог обосновать, то найденные у него бюллетени сионистских организаций четко указывали на то, что он занимался распространением подобных материалов. Самый свежий номер информационного бюллетеня СТП был датирован мартом 1931 года, то есть вышел незадолго до ареста Бергера.
7 июля 1931 года содержавшийся в Одесском центральном Доме принудительных работ (ДОПР) Нухим Давидович прошел специальный медосмотр. Главврач Юделевич и ординаторы Борщевский и Штивельман обнаружили у арестанта малокровие и катар верхушек легких, с которого часто начинается чахотка, но признали его годным к административной высылке. Советская власть отправляла на край Земли даже глубоких стариков, что уж говорить о 21-летнем молодом человеке.
В августе 1931 года в постановлении, направленном на имя прокурора области, Талисман перечислял сведения, которые имелись на подследственного в Одесском оперсекторе ГПУ. Чекистам было известно, что он прибыл из Москвы в Одессу с целью восстановления разгромленной до этого ячейки правого «Ха-шомер Ха-цаир». Устроившись на завод чернорабочим, Нухим Давидович и главный «районный функционер» Бузя Тепельбаум заново создали ячейку, привлекая туда бывших членов организации.
Когда Тепельбаум уехал из города в Москву, где его вскоре и арестовали, Нухим Давидович фактически возглавил правый «Ха-шомер Ха-цаир» в Одессе. Руководя местной группой, он постоянно проводил с ее членами занятия, на которых изучалась специальная литература и тактика организации.
«Суммируя [агентурные — слово зачеркнуто в тексте несколько раз] и следственные материалы, вполне ясно становится, что в лице Бергера имеем активного работника контрреволюционной организации, который никоим образом не желает разоружаться перед соввластью, даже в тот момент, когда он пойман с поличным», — резюмировал в постановлении Талисман, утверждая, что факт проводимой Бергером антисоветской агитации и пропаганды, квалифицирующийся статьей 54-10 УК УССР, полностью доказан.
В начале 1930-х годов чекисты предпочитали в отношении сионистов использовать совершенно неправовое Постановление ЦИК СССР от 28 марта 1924 года, позволявшее им без надлежащего судебного разбирательства отправлять людей в ссылку.
В конце концов cледственное дело в отношении Нухима Бергера попало на рассмотрение Особого Совещания при Коллегии ГПУ УССР. Там 28 сентября 1931 года постановили: «Бергера Нухима Давидовича из-под стражи освободить, воспретив проживание на Украине, Московской, Ленинградской областях, Северо-Кавказском крае и погранобластях сроком на три года». В Москве, уже на самой Коллегии OГПУ CССР, 3 ноября 1931 года, наказание уточнили: выслать в Казахстан.
В ссылку Нухима Бергера отправили в Чимкент. Работу в наводненном политссыльными казахском городке было не сыскать, поэтому Бергер был вынужден освоить новую для себя профессию — бухгалтера. Именно такая должность нашлась в конторе при чимкентском «Заготзерне».
В Казахстане он познакомился со своей будущей женой — Малкой Замвельевной Эсриг. Малка была из Купели. Вместе с братом Шломо она, как и Нухим, была активисткой правого «Ха-шомер Ха-цаир». В 1926 году Малка уехала по заданию движения в Москву, была вычислена сотрудниками ГПУ, арестована и оказалась в ссылке в Чимкенте.
Подхватив брюшной тиф, Малка вряд ли бы пережила болезнь, если бы не ее будущий муж. Покупая с рук дефицитную курятину, Нухим Давидович каждый день варил соратнице бульон, и таки выходил ее. Когда опасность была позади, между молодыми людьми вспыхнуло глубокое чувство, которое они не могли и не захотели скрывать. Вскоре Нухим и Малка поженились.
Освободившись из ссылки, сионисты поехали в Можайск на Смоленщине. В столице осужденным «за политику» жить запрещалось, и Можайск стал своеобразным центром, куда съезжались из ссылок всевозможные противники советской власти. В Можайске в 1935 году родился их сын — Теодор, названный в честь лидера сионистов Герцля. В квартире, которую они снимали, не было мебели, и кроваткой для младенца стал дорожный чемодан Нухима Давидовича.
Нухим Бергер и Малка Эсриг не только восстановили связь с друзьями из «Ха-шомер Ха-цаир», но и активно сотрудничали со все еще существующим центром организации — «гдудом». Но постоянно поддерживая отношения с сионистами и помогая отъезжавшим в Эрец-Исраэль, они снова попали под пристальное внимание спецслужб.
Немного погодя сионисты решили перебраться подальше от столицы. Они переехали в Курск, где уже жила большая группа «шомеров». Среди них были Гилель Каплинский и его близкий друг Мендель Бейлин, бывшие деятели «гдуда», а также спортсмен из Баку Нема Сток, симпатизирующий меньшевикам сионист, яростно ненавидевший советскую диктатуру. Жил там и Шабтай Володарский, видный деятель партии «Цеирей Сион», а также его однопартиец Фима Шрифтлинг-Ходи.
В 1936 году Бергер с супругой подали документы на выезд в Палестину. Пробиться через советскую бюрократию было непросто, но дело все же потихоньку двигалось. Им осталось получить только личную подпись Екатерины Пешковой, первой жены Горького, помогавшей через «Политпомощь» осужденным сионистам.
А с выездом нужно было спешить. C апреля 1936 года чекисты снова развернули охоту за сионистами. Из-за угрозы ареста в Курск к Нухиму и Малке приехала их старая знакомая, активистка «Ха-шомер Ха-цаир» Това Рубман-Перельштейн. Хозяйка квартиры, где жили Нухим Давидович с женой и сыном, сдала девушке угол на кухне, а горсовет дал прописку.
Тем временем некоторые курские знакомые каким-то чудесным образом стали получать разрешения на выезд. Бергер и Эсриг в их число не попали, но отъезжающих в Эрец-Исраэль друзей было решено торжественно проводить. Проводы состоялись в феврале 1937 года в съемной квартире. К тому времени успели арестовать Тову и многих других, но от разговоров на запрещенные темы сионисты отказаться не смогли. Ранним утром, прямо после торжества, к Бергерам в двери постучались сотрудники НКВД. Всех присутствующих арестовали и осудили на разные сроки. Нухим Давидович получил 10 лет исправительно-трудовых лагерей по все той же статье за антисоветскую агитацию. Около четырех лет Нухим Давидович находился на золотых приисках в южном лагпункте Оротукан. Когда началась советско-германская война, власти собрали всех уголовников-рецидивистов и «политических», живших на вольном поселении по всей Колыме, в том числе Нухима Бергера и Нему Стока, и отправили их на золотой прииск в лагере Джалгала.
Месторождение было старым и истощенным, люди не справлялись с выполнением дневной нормы. А за невыполненную норму заключенные получали всего 300-400 грамм хлеба в день (обычная рабочая пайка составляла 800 грамм). В особенно тяжелом положении оказались политзеки, которые работали под неусыпным контролем не только лагерной администрации, но и матерых воров. Скудную пайку зачастую приходилось отдавать уголовникам.
От непосильного труда и истощения умер старый товарищ Бергера — Юзик Познанский. Другой его друг, Нема Сток, смог устроиться на работу в медпункт, но по жестокой иронии судьбы заболел лейкемией. Нухима Давидовича спасла полученная еще в подростковом возрасте специальность сапожника. Из карьеров он был переведен в сапожную мастерскую.
После ареста в 1937 году жена Бергера оказалась в Магадане. Так как их сыну Теодору было больше года, ребенка отобрали и поместили в специальный детдом, а саму Малку отправили дальше этапом — в поселок Толон в ста километрах от Магадана.
К счастью, оказалось, что детдом находится тоже в Толоне. К сожалению, видеться с сыном Малка Замвельевна не имела права. Помогла ей медсестра, которая позволила женщине по вечерам убирать помещение детдома. Почти каждый день репрессированная была рядом с сыном. Оказалась как раз кстати и полученная ею во время пребывании в московском «гдуде» специальность штукатура-маляра. Когда дети уезжали на лето в пионерские лагеря, Теодора иногда получалось оставлять в детдоме. Малка, делая ремонт помещений, могла баловать Тедика стаканом молока и купленными на «стахановскую» премию конфетами.
В 1947 году Нухима Бергера выпустили. Его супруга и сын жили в 10 километрах от Магадана, Малка Эсриг с утра до вечера трудилась на заводе. Переехали они туда за год до этого из Толона, где в местной школе дети учились лишь до пятого класса.
Увидев, в каких условиях живут его жена и сын, Нухим Давидович сразу же добился выделения им комнаты. Она нашлась под Магаданом, в бывшем сангородке, где в старых бараках обустроили общежитие. В скором времени Нухим Давидович нашел себе работу страховым агентом. Дело пошло очень хорошо. Семье стало жить заметно лучше.
Однако относительное спокойствие продолжалось лишь до весны 1949 года. Однажды Нухима Бергера вызвали в МГБ и предложили стать стукачом. Как человек, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди бывших политзеков, Бергер мог оказаться для органов полезным человеком. Но шпионить сионист категорически отказался.
В скором времени начались аресты бывших политзаключённых. Нухим Бергер и Малка Эсриг оказались в сангородке одними из первых «повторников». Не удосужившись накопать материал на новые дела, «тройка» МГБ отправила семейную пару в новую ссылку по старым обвинениям.
Вместе с сыном Бергеры оказались на реке Индигирке, в якутском поселке Усть-Нера. Там находился Индигирский лагерь Дальстроя, заключённые строили магаданскую трассу и добывали золото. В Усть-Нере Нухим Бергер работал бухгалтером в местном леспромхозе, семье выделили старый бревенчатый домик на отшибе. Отапливала две небольшие комнаты этого ветхого жилища печка-буржуйка, а недостаток продуктов компенсировал курятник, который Бергер завел в прихожей.
Морозы в Якутии были страшные. Однако еще тяжелее было морально — «врагам народа» приходилось жить в окружении своих же охранников. Одна часть Усть-Неры два раза в месяц ходила отмечаться в комендатуру, где другая часть сидела под портретом Сталина.
Теодора Бергера долго не хотели принимать в комсомол. В школе он предпочитал про свою семью ничего не рассказывать, ни разу не побывав у одноклассников дома и практически не имея друзей.
В якутской ссылке Нухим Давидович не только постоянно демонстрировал твердость характера, но и проявлял настоящий героизм в экстраординарных ситуациях. В Усть-Нере Бергеры пережили сильное наводнение 1951 года. Индигирка в тех местах была не очень широкой, но в половодье разливалась от горы к горе. Когда стихия начала разгуливаться, Нухим Бергер завел катер и бросился спасать людей, перевозя их на сушу. Когда очередь дошла до его собственного дома, Малка Замвельевна и Теодор уже стояли на крыше. Перевезя жену и сына к школе, которая находилась на некотором возвышении, ссыльный продолжил спасение односельчан. Вода все прибывала, и вскоре по реке поплыли дома. Нухим Давидович снова нашел семью и на сей раз отвез Малку и Теодора поближе к горам. Спасенные люди жили на вершине сопки несколько дней, пока стихия не отступила.
В 1962-м Теодор уехал учиться в Горький. В 1954-м Нухим и Малка, попав под хрущевскую амнистию, поехали искать родственников в Славуту. В Украине родных они так и не нашли. Перед бывшими политзаключенными встал вопрос: куда поехать, если прописку с их биографией получить можно было не везде. Помог найти место случай. Еще в Усть-Нере Малка Замвельевна и Нухим Давидович спасли одного ссыльного грузина. Семейной паре удалось его выходить, буквально вытащив с того света. Спасенный грузин уехал на родину, а узнав, что его спасителям некуда податься, настойчиво предложил приехать к нему в Телави. И Бергеры поехали в Грузию.
В Телави Нухим Давидович устроился бухгалтером в Телавский педагогический институт, неплохо выучил грузинский язык. В 1967-м, чтобы почаще видеться с сыном, невесткой и внуками, Нухим Давидович с супругой переехали к детям в Хмельницкий.
Но вся жизнь Нухима Бергера была подчинена тому, чтобы уехать в еврейскую страну. Когда железный занавес стал приоткрываться, в 1990 году, Нухим Бергер вместе с сыном и внуками репатриировался в Израиль. Его героическая супруга до этого радостного момента не дожила: Малка Эсриг умерла после операции на почках в 1982 году.
В Израиле Нухим был безмерно счастлив повстречать свою старую соратницу по борьбе, Тову Рубман-Перельштейн, которая помогала ему в первых шагах на Родине. Она же написала ему характеристику для присуждения статуса Узника Сиона.
Нухим Давидович, человек немолодой и с подорванным здоровьем, помнил про присягу члена «Ха-шомер Ха-цаир». Желая внести свой вклад в построение еврейского государства, он работал, пока были силы. В последние годы своей жизни он жил рядом с родными и близкими в Бейт-Шемеше.
Узника Сиона не стало в пятницу, 11 августа 1997 года — накануне 9 ава, дня национального траура по разрушенному Иерусалимскому храму. Пройдя через многолетние испытания, Нухим Бергер своей судьбой подтвердил пророчество: «И отстроят они руины вечные, развалины древние восстановят они и обновят разрушенные города, пустовавшие испокон веков». Для него слова Торы были руководством к действию.
21.08.2022
Библиография и источники:
Следственное дело по обвинению Бергера Нухима Давидовича в совершении преступлений по статье 54-10 УК УССР // Государственный архив Одесской области, Одесса – ГАОО, Р-8065. Фонд Управления службы безопасности Украины в Одесской области, оп. 2, д. 9649.
Перельштейн (Рубман) Т. Помни о них, Сион… / лит. обраб. текста Р. Рабинович-Пелед. – Иерусалим, 2003. – 288 с.
Интервью, записанное проектом «Еврейские герои» с Теодором Бергером, сыном Нухима Бергера
Биографические материалы, предоставленные внуками героя – Феликсом Бергером и Мариной Ройтман
