Василий Михайловский
1937 – 2020
В сентябре 2020 года не стало Василия Михайловского — одного из создателей организации «Зикарон шоа» и украинской ассоциации жертв Холокоста. Для Михайловского, урожденного Цезаря Каца, Катастрофа была частью личной истории. В возрасте четырех лет он оказался без семьи в оккупированном Киеве и лишь чудом не погиб в Бабьем Яру. От неминуемой смерти его спасла отвага двух женщин — его украинской няни Анастасии Фоминой и русского врача Нины Гудковой.
Цезарь Кац, или Цезик, как его называли домашние, родился в Киеве в 1937 году в семье Петра Соломоновича Каца и Ципы Зильберштейн. Ципа умерла вскоре после родов, и Петр Соломонович остался один с двумя детьми. Маму Цезику и его старшему брату Павлу заменила няня Анастасия Константиновна Фомина.
Анастасия Фомина была простой деревенской женщиной. В 1932 году во время голода в Украине она уехала из деревни под Мариуполем в Киев. Здесь ее спустя пять лет нашел отец Цезика: она переехала в их квартиру в качестве помощницы по хозяйству и няни для малышей.
Кацы, по советским меркам, жили неплохо. У Петра Соломоновича была хорошая и не слишком опасная должность — он был директором небольшой кофейни на Крещатике — и обладателем нескольких комнат в коммунальной квартире в центре города, на улице Костельской. Здесь, помимо его самого, няни и детей, жила еще их бабушка. Цезик и Павлик играли во дворе, катались на велосипеде, лакомились мороженым и по выходным отправлялись на прогулки с папой — что еще нужно для счастья?
22 июня 1941 года детство Цезика неожиданно закончилось. Отца, Петра Соломоновича, призвали в Красную Армию, а Цезик вместе с братом Павлом, няней Анастасией и бабушкой сели в поезд, который должен был увезти их в эвакуацию. Но поезд никуда не поехал: вместо него в сторону Москвы шли эшелоны с заводским оборудованием — и так целую неделю. Пассажиров поезда не кормили, поэтому, когда кончились взятые с собой припасы, бабушка послала Анастасию с Цезиком в Киев — за провизией.
Вернувшись из Киева на станцию, ни поезда, ни бабушки, ни брата они не нашли: в самый последний момент их поезд все-таки отправили в Москву. Пришлось Цезику с няней ехать назад в Киев, в свою квартиру.
Здесь 28 сентября Цезик в последний раз увидел отца. Вместе с другими солдатами Петр Соломонович попал в окружение и был доставлен в Дарницкий лагерь для военнопленных. Чудом избежал расстрела — когда евреям и коммунистам приказали выйти из строя, его товарищ удержал его за руку и тем спас ему жизнь. Он оказался в колонне, которую нацисты перегоняли в другое место. Колонна шла по киевским улицам. По дороге фашисты расстреливали тех, кто передвигался с трудом, их трупы оставались лежать на дороге. Когда колонна оказалась на улице Керосиновой, неподалеку от дома Кацев, Петр Соломонович притворился, что в него тоже попала пуля, и упал. Колонна пошла дальше, а Петр Кац поднялся и побежал домой. Однако скрыться в родных стенах ему не удалось.
Пока няня собирала ему еду — он еле держался на ногах от голода — в дверях показались дворничиха с двумя полицаями. Отец выскочил через заднюю дверь, и, видимо, был схвачен на улице и убит — никто из родных его больше никогда не видел.
«Жидёнка отведи в Бабий Яр», — заявила Фоминой дворничиха, войдя в роль представительницы новой власти. Утром Анастасия собрала нехитрый скарб и отправилась с ребенком на окраину города, где было приказано собраться всем евреям. Народу на улице было много, и Цезик решил, что это праздничная демонстрация из тех, на которые он не раз ходил вместе с папой. Он веселился, просил няню купить ему надувные шарики, балансировал на трамвайных рельсах.
Навстречу попалась знакомая, шепнувшая няне: «Сама идешь на смерть и ребенка с собой тащишь». Но Анастасия Фомина не поверила: какая опасность могла угрожать четырехлетнему малышу и женщине со стороны немцев? Она была малограмотной крестьянкой, но даже старые евреи, пережившие погромы и революцию, не могли себе представить, что их ждет. В колонне, которая шла от нынешней Площади Независимости в сторону улицы Лукьяновка, старики авторитетно заявляли: «Товарищи, не волнуйтесь! Мы помним немцев еще по Империалистической — они точно нас переселят в Палестину». Другие спорили: «Какая Палестина? Нас переселяют, чтобы спасти от погромов — так уже было в ту войну!».
На улице Мельникова немцы оборудовали КПП. Колонну людей оттеснили от обочины прикладами, чтобы те не смешивались с толпой зевак. Началась давка. Эсэсовцы и полицаи орали во все горло и спускали на людей огромных овчарок. Одна из них вырвала сумку с продуктами из рук няни. Цезик разрыдался от испуга, и это их спасло: кто-то сердито толкнул рыдающего ребенка, и Анастасия с Цезиком вдвоем упали на противотанковый еж. Один из нацистов поднял няню за шиворот и толкнул ее, вместе с Цезиком, не в шеренгу к евреям, а в толпу, стоявшую вдоль дороги — в руке она держала паспорт, где было написано «украинка», на мальчика же никто внимания не обратил. Они спрятались в подворотне и сидели там не шелохнувшись, пока шум и крики на улице не смолкли. От пережитого испуга у Цезика надолго отнялся язык.
Теперь уже Анастасия поняла, что к чему, и, опасаясь дворничихи и соседей, решила не возвращаться домой. Две недели они с ребенком прятались у подруг Фоминой, ночевали под открытым небом в киевских развалинах. Но долго так продолжаться не могло — кто-нибудь обязательно донес бы на них властям. Одна из знакомых Фоминой посоветовала отвести Цезика в приют для бездомных детей на улице Предславинской — бывшую детскую больницу. Возможно, там он сможет выжить. Няня написала на бумажке имя «Вася Фомин», дала ее в руки мальчику, постучалась в двери приюта и, опасаясь расспросов, спряталась за углом.
Когда дворник привел ребенка к врачу — Нине Никитичне Гудковой — та сразу поняла, что смуглый, кудрявый мальчик не может носить русское имя. Но тут же взяла его: сотрудники приюта прятали еврейских детей от фашистов — всего в приюте было 70 детей, среди них 13 евреев. Детям стригли волосы налысо, чтобы кудри не выдали их национальности. Во время облав еврейские дети сидели под лестницей, в специально оборудованной для этого бельевой комнате.
Нина Гудкова каждый день рисковала своей жизнью — если бы фашисты узнали, что в приюте скрываются еврейские дети, убили бы не только их, но и ее. Спасать детей нужно было не только от фашистов, но и от голода. Когда в городе совсем не было еды, ей удалось прорваться к жене бургомистра и с ее помощью достать разрешение на сбор объедков на свалке одного из киевских ресторанов. Она договорилась с рабочими бойни, чтобы те приносили детям ведро с кровью, и немного субпродуктов на дне. Киевляне, узнав о бедственном положении детей, помогали кто чем мог, — несмотря на тяжелую ситуацию, большинству детей удалось выжить.
Перед отступлением немцы отправили детей в Ворзель, в Дом ребенка.
После освобождения Киева за детьми стали приходить родители, которым удалось выжить, или люди, потерявшие в войну своих детей, бездетные пары. Но Цезику все не везло. Он был совсем худым и не здоровым — таких боялись брать в приемные семьи. Но однажды на прием к Нине Гудковой пришли Василий Иванович и Берта Савельевна Михайловские. Василий Иванович был хирургом, сыном священника (что немало осложняло ему жизнь в советское время). Во время войны он работал в больнице в оккупированном Кировограде. Его жена и теща, обе еврейки, скрывались от фашистов в той же больнице — он прятал их в морге и тифознах бараках.
Увидев Михайловских, Цезик бросился к ним со словами: «Папочка, мамочка! Это я, ваш сыночек!» Михайловские пришли за девочкой, а ушли с Цезиком Кацем, Васей Фоминым, который теперь стал Василием Васильевичем Михайловским. Случайность? И да, и нет: Цезик был удивительно похож на Берту Савельевну — свою приемную мать.
Новые родители выходили сына и дали ему хорошее образование. Василий Михайловский окончил школу с серебряной медалью и поступил в строительный институт. Своего старшего брата Павла он нашел лишь 14 лет спустя, когда ему было уже 22 года…
Цезик, он же Василий Васильевич Михайловский, прожил долгую жизнь. Он работал на Кременчугской и Киевской ГЭС, в 1990-е возглавлял проектно-конструкторское бюро в Киеве. Стал одним из создателей организации «Зикарон Шоа» («Память Катастрофы») и ответственным секретарем «Ассоциации евреев — бывших узников гетто и нацистских концлагерей», а также активно занимался вопросами компенсаций евреям из бывшего СССР. В начале сентября 2020 года Василий Васильевич Михайловский был награжден за свою деятельность орденом «За заслуги» I степени. Он умер через неделю после получения высокой награды в возрасте 83-х лет.
Мемориальный комплекс истории Холокоста «Яд ва-Шем» признал его няню Анастасию Фомину, главврача приюта для малолетних Нину Гудкову и его приемного отца Василия Ивановича Михайловского Праведниками народов мира.