Ион Деген
1925 – 2017
В разгар первой «интифады» рядом с еврейскими поселениями на Западном Берегу было как никогда тревожно. В любой момент проезжавшую по шоссе машину с израильскими номерами могли расстрелять из засады или забросать «коктейлями Молотова». Однако, невзирая на всю серьезность ситуации, каждый четверг в эту опасную зону въезжал доктор на личной «Вольво». Доктор – Ион Лазаревич Деген – был не только первоклассным медиком, но и ветераном Второй мировой войны, одним из лучших советских танковых асов. Ион Деген, ученый, врач и известный литератор, в 52 года репатриировался в Израиль из Киева, не желая жить во лжи советской системы.
Путь в Эрец-Исраэль был для Иона Дегена долгим. Родился он 31 мая 1925 года в Могилеве-Подольском в семье Лазаря (Ахиезера) Дегена, фельдшера, и медсестры Клары (Хаи) Юльевны Френкель. Брак у Лазаря Дегена был не первый, он был старше своей молодой супруги на 36 лет. В 1928 году глава семейства умер. Матери Иона пришлось одной поднимать его на ноги.
Одним из самых страшных эпизодов детства Яни Дегена была попытка похищения во время украинского Голодомора. Идя после раздачи супа под железнодорожным мостом, рядом с которым стоял цыганский табор, Яня увидел, как к нему бежит чернявый подросток. «Кушать хочешь? Давай к нам – мы тебя покормим!» Долгие месяцы Ион испытывал голод, но тут отказался, почуяв неладное. Когда уговоры не подействовали, цыганенок схватил его за руку и потащил. Изловчившись, Яня дал агрессору со всей силы по лицу котелком и убежал. Через некоторое время по Могилеву-Подольскому поползли слухи, что те самые цыгане были арестованы за похищение нескольких детей, которых они убили и съели, сварив в своих больших котлах.
В 12 лет Деген уже работал помощником кузнеца – на одну мамину зарплату семье прокормиться было сложно. Но, хоть семье жилось нелегко, Клара Юльевна пыталась дать сыну образование. Яня прекрасно успевал по всем предметам, особое предпочтение отдавая зоологии, ботанике и литературе, но его поведение не лезло ни в какие рамки. Главарь всех мальчишеских ватаг, хулиган, Ион своим поведением в пятом классе даже вынудил мать переехать с ним на год в Одессу. Она надеялась, что сын задержится в местной школе, но и оттуда его выставили. Всего из школы Иона Лазаревича исключали семь раз.
Утро 22 июня 1941 года Яня Деген встретил в пионерлагере недалеко от Могилева-Подольского, где он был вожатым. Убежденный комсомолец, с детства он пропадал на территории местного 21-го погранотряда, где научился обращаться с оружием. Не медля и минуты, Яня побежал в военкомат и потребовал зачислить его добровольцем. «Детей в армию не призываем!», – военком с пылким юношей разговаривать не стал. Деген ничуть не смутился. В кратчайшие сроки он организовал при горкоме комсомола взвод, который вошел в состав добровольческого истребительного батальона. В нем состояли комсомольцы местных школ, и почти все были евреями. Клара Юльевна умоляла сына остаться с ней, но он мать не послушал.
Добровольцев-истребителей влили в кадровые стрелковые роты 130-й стрелковой дивизии. Как хорошо знавшего пулемет «Максим», Иона назначили первым номером пулеметного расчета. Вскоре, в районе Вапнярки, 130-я стрелковая дивизия вступила в бой с немцами. Защитники дрались с наступающими гитлеровцами отчаянно, но безуспешно. И через две недели о них забыли, прекратив подвоз боеприпасов и продовольствия. Началось повальное дезертирство, включая комсостав, поэтому Яню Дегена, как надежного и решительного бойца, солдаты сами назначили командиром взвода.
Вскоре, между Уманью и Христиновкой, дивизия попала в окружение. Местные призывники разбежались по домам, а вчерашние школьники из Могилева-Подольского стали пробиваться к своим. На немцев натыкались на каждом шагу, и Дегену приходилось участвовать в рукопашных схватках. Выручало его довоенное увлечение спортом. В конце концов из всего взвода остались лишь двое: Ион Деген и Саша Сойферман. Несколько недель они выбирались из окружения, но потеряли друг друга, когда пытались переплыть Днепр в районе Кременчуга. Случайно они встретятся уже после войны, два молодых ветерана-инвалида...
Таким образом, на левом берегу Днепра обессилевший парень оказался один. Как оказалось, немцы были уже и на левом берегу. Спасла Иона Дегена от шнырявших повсюду гитлеровцев украинская семья Григоруков. Несколько дней они лечили его, раненого в ногу, пряча у себя на чердаке. Рискуя жизнью, Григоруки и их родственники смогли переправить раненого Дегена в Полтаву, все еще находившуюся в руках Красной армии. Последующие поиски семьи-спасителя были безрезультатны.
Иона эвакуировали в госпиталь, находившийся в Челябинской области. Раненую ногу врачам удалось спасти, но в армию уже успевшего повоевать парня все еще не брали – не вышел возрастом. Идти ему было решительно некуда, но неожиданно на помощь пришел капитан-грузин, который когда-то был командиром Могилев-Подольской пограничной заставы и хорошо знал Иона. И юноша отправился к нему домой, в грузинское село Шрома. В Шроме парень работал трактористом до июня 1942 года, пока не услышал, что на соседней станции Натанеби стоят бронепоезда.
На станции действительно находились «Сибиряк» и «Железнодорожник Кузбасса» – бронепоезда 42-го отдельного дивизиона под командованием майора Михаила Аркуши. Боевой задачей дивизиона было прикрытие направления на Моздок и Беслан. Переговоры о зачислении в дивизион были скорыми. Майор поинтересовался у Дегена: «А карту знаешь?» – «Знаю». Нанеся безошибочно на карту продиктованную боевую обстановку, Ион получил предложение идти к майору в адъютанты. Но юноша убедил командира направить его в разведку.
В разведке служили сибиряки, охотники, которые умели решительно все, вызывая у Иона неподдельный восторг. Одной из основных задач разведчиков была корректировка огня орудий, стоявших на бронепоездах. В ответ немцы нещадно бомбили «Сибиряка» и «Железнодорожника Кузбасса» с воздуха, а частенько – бросали против бронепоездов, оставленных без прикрытия пехоты и авиации, танки. Бои были страшными, часть из них происходила высоко в горах, где каждый раз грозила сойти лавина.
За бои на Кавказе Ион Деген получил свою первую медаль «За отвагу» и орден Красного Знамени, но поносить их довелось ему недолго. Вместе с другом, сибиряком Степаном Лабухиным, они отправились красть патоку из цистерн, которые готовились к подрыву перед немецким наступлением на Беслан. Добытую патоку разведчики меняли у местных женщин на осетинскую араку. А тут, как назло, нарисовался какой-то кавказец с наглой физиономией: «Cпэкулируете!?». Деген воспринял вопрос близко к сердцу: ему показалось, что кавказец намекнул на его национальность. Вспыхнула драка, которая завершилась в бесланском управлении НКВД. Сержант-энкаведист орал: «Что?! Спекуляции вам мало!? На первого секретаря обкома партии руку подняли!». Расстрел был неминуем, но на выручку неожиданно пришел особист из бронедивизиона, который подключил все свои связи наверху. Первую медаль и орден так Дегену и не вернули.
Через несколько дней, 15 октября 1942 года, Ион Лазаревич снова был ранен. Их было четверо: на разведку немецких порядков отправились Ион, радистка Люба, бойцы Степан Лабухин и Николай Гутеев. Выполнив задачу, рано утром бойцы возвращались по берегу Терека. Немцы с техникой стояли так плотно, что разведчикам пришлось «снимать» немецких часовых. Самого крупного на себя взял верзила Степан Лабухин, другого ударил сверху кинжалом Деген. Кровь из яремной вены немца хлынула с такой силой, что обдала Иона с ног до головы. От увиденного его стало сильно рвать, что выдало советских разведчиков. Немцы открыли по ним шквальный огонь. Погибла тайная любовь Дегена, 18-летняя радистка Люба, упал сраженный вражеской пулей Коля Гутеев. Ион ранило в ногу, но его спас Степан Лабухин, который смог вытащить не только Иона, но и тело погибшей радистки.
В конце декабря 1942 года Ион Лазаревич выписался из госпиталя. Его направили в 21-й учебный танковый полк, расположенный в грузинском городке Шулавери. Этот полк по ускоренной программе готовил танковые экипажи для маршевых рот. Но в штабе полка Дегену объявили, что направляют его на учебу в танковое училище. Ехать он категорически не хотел, но командование доходчиво ему пояснило, что в армии существуют приказы, и их нужно выполнять.
В 1-м Харьковском танковом училище, дислоцированном в узбекском Чирчике, царила жесткая дисциплина. Но, несмотря на муштру, стрелять из танка во время учебы Иону Лазаревичу довелось лишь три раза. В начале весны 1944 года он сдал выпускные экзамены и отправился в Нижний Тагил за танком «Т-34-85». Командовать Дегену пришлось ребятами славными, но очень плохо подготовленными. Новоиспеченные танкисты не только были мало обучены своим военным специальностям, но еще и шатались от голода. Всю дорогу к линии фронта Деген тренировал экипаж и откармливал его правдами и неправдами добывая еду.
Накануне операции «Багратион» танк Дегена прибыл в распоряжение 2-й отдельной гвардейской танковой бригады прорыва 3-го Белорусского фронта под командованием подполковника Ефима Духовного. Это было одно из десяти особых подразделений, существовавших на каждом из фронтов. Танкисты гвардейской бригады слыли настоящими «камикадзе», чьей задачей был прорыв фронта для танковых соединений. Выжить в таком подразделении было сложно, но Иону Дегену везло. Оттуда и его прозвище в батальоне – «Счастливчик».
Война в должности командира танка началась для него во время прорыва фронта между Витебском и Оршей. С боями «Т-34» Дегена дошел до окраин Вильнюса. Там, 8 июля 1944 года, гвардии младшего лейтенанта вызвал сам командир бригады. Дегену приказали мчаться в Вильнюс во главе трех танков, в качестве поддержки одного из полков 144-й стрелковой дивизии. Уже на подходе к городу танкисты услышали звуки тяжелого боя. Как позже оказалось, с немцами бились поляки из «Армии Крайовой», которым советское командование помогать явно не спешило.
Командир полка, к которому прибыл Деген во главе трех танков звена, поставил боевую задачу. По его словам, дело было плевое – оборону в старом городе Вильнюса держало до ста человек пехоты, пара немецких танков и несколько орудий. В реальности же не успели танки Дегена войти на вильнюсские улочки, как по ним начали бить со всех сторон немецкие артиллеристы. Командирский танк был выведен из строя почти сразу, поэтому Ион Лазаревич пересел на другую машину и начал гусеницами и пулеметом уничтожать огневые точки гитлеровцев. Снарядов было мало, их приходилось экономить.
Рядом с советскими солдатами воевали поляки. Увидев подавленный вид польских офицеров, Деген вызвался им помочь. Польский командир попросил очистить соседнюю площадь от немецких пулеметчиков. Просьбу Деген выполнил, хотя за такое самовольное сотрудничество с «аковцами» его запросто мог взять в оборот «Смерш».
Бои за вильнюсские улицы были страшными. В разгар одного из них, 12 июля 1944 года, Деген в последний момент раздавил немецкую зенитку, которая стреляла по нему. Снаряд лишь чиркнул по башне танка. Потерявшись после этого в лабиринте улиц, Деген вскоре услышал, как кто-то пытается открыть его командирский люк. Как оказалось, на корму танка запрыгнули несколько немцев, которые старались вскрыть башню и бросить внутрь гранату. Танкистам помогли советские пехотинцы, увидевшие эту картину из соседнего дома и расстрелявшие непрошенный десант из окон. За эти бои Деген получил не только орден «Отечественной войны» II степени, но и польский «Крест Грюнвальда», а также высшую воинскую награду Польши – орден Virtuti militari («Военной доблести»). Польские награды нашли своего героя уже в 1990 году, когда Польская Республика уже вышла из-под влияния Советского Союза. Благодарные поляки, как оказалось, запомнили, чей именно танк помогал им в боях за город.
За каждый подбитый вражеский танк командиру экипажа платили 500 рублей. Ион Лазаревич подсчитал, что подбил не менее 12 танков и 4 самоходок противника. Серьезные деньги… Хотя точное количество назвать было трудно – увидеть в пылу боя результаты своей работы танкистам не всегда удавалось.
На фронте случалось всякое. Однажды Дегену повезло захватить немецкую «Пантеру». После боя он решил опробовать легендарную немецкую технику. Остановило любителя быстрой езды командование, буквально вытянувшее Дегена за шкирку из башни немецкого танка. Командир негодовал: «Младший лейтенант, что ты творишь! Тебя же свои могли подбить!».
Ион Лазаревич любил также пошутить как однажды он «побил все рекорды мира по драпу», удирая вместе с другими танками от девяти своих же штурмовиков. Советские «Илы» летали по кругу и бомбили советских танкистов, не имея с ними связи. Интересно, что немцы знали об условном сигнале – белой ракете, которую и запустили, обманув летчиков. Командир стрелкового полка, который должны были поддерживать танкисты, орал во все горло: «Трусы! Сбежали!». Успокоился только получив от гвардии младшего лейтенанта Дегена хорошего пинка под зад, когда вздумал прятаться под его танком от внезапного обстрела. Подполковник, залегший прямо под эвакуационным люком танка, располагавшимся в днище машины, так перепугался, что принял смачный удар Дегена за ударивший в мягкое место осколок.
Как-то раз экипаж Иона Дегена противостоял «Тигру», окопавшемуся в поле неподалеку от деревни. Когда советские танкисты пытались высунуться из-за конюшни, находившейся на выезде из населенного пункта, немец тут же стрелял по ним из своей мощной пушки. Вдруг Деген увидел странную картину: прямо по открытой местности, по левому борту от «Тигра», беспечно шла колонна из десяти новеньких «тридцатьчетвёрок». Немец не растерялся и сразу же подбил головную и замыкающую машины. Началась бойня. Наплевав на осторожность, Ион Лазаревич принял решение срочно идти на помощь. С большим трудом, маневрируя по полю в попытках увернуться от болванок «Тигра», ему удалось вывести четыре оставшихся «Т-34» в укрытие. Как оказалось, совсем «зеленым» лейтенантам, выпускникам танкового училища, кто-то приказал выдвинуться на позицию, которая находилась в глубоком тылу у немцев.
20 января 1945 года, Деген опять заблудился. Пройдя десятки километров за линией фронта, он вместе с еще одним танком выкатился в крупный город. Увидев перед собой роскошные дома и мирно едущий с пассажирами трамвай, гвардии младший лейтенант скомандовал срочно уходить. Как оказалось, советские танкисты совершенно беспрепятственно въехали в столицу Восточной Пруссии – город Кенигсберг. Уходили уже не так тихо, раздавив и протаранив огромное количество автомобилей. Уже на выезде из Кенигсберга, прямо на опушке леса, они увидели немецкую самоходку и обедавший рядом с ней экипаж. Выстрел – и самоходка вспыхнула как факел. Немцы бросились врассыпную, а советские танкисты спрятались за длинное кирпичное строение, которая прикрыла их благополучный отход. Рапорт о своих приключениях в Кенигсберге Ион Деген представил лично командующему фронтом генералу Черняховскому, наблюдавшему с опушки леса, как танк Дегена сжег немецкую самоходку.
Во время последнего боя Иона Лазаревича, состоявшегося на следующий день, 21 января 1945 года, произошло уже форменное чудо. Комбат Дорош поставил Дегену задачу – возглавить сводную роту танков, перекрыть шоссе Гумбинен-Инстербург и занять оборону до подхода войск. Приказ идти без поддержки и прикрытия на плохо разведанный укрепленный пункт немцев был безусловно преступным.
Сборную группу из 12 машин заставили выдвинуться с трудом. На команду, переданную по рации, никто не реагировал. Пришлось подчиненным барабанить ломом по броне, пересыпая угрозы отборным матом. Умирать танкисты не хотели, но за невыполнение приказа их все равно пустило бы в расход свое же командование. Идя в голове колонны, Деген пытался засечь засевших впереди гитлерюгендовцев, вооруженных «фаустпатронами». Эти юные солдаты фюрера так досаждали танкистам, что стоявшую в стороне от шоссе 75-миллиметровую самоходку StuG III экипаж просто не заметил. Но Ион Лазаревич вдруг почувствовал сильную тревогу и неожиданно для себя скомандовал: «Башню вправо, бронебойным – огонь!». Гитлеровский «Арт-Штурм» и танк Дегена выстрелили одновременно.
Сначала Ион подумал, что взорвался снаряд в танковом казеннике: ни немецкой самоходки, ни ее выстрела он не видел. Командир орудия – Закария Загидуллин – был ранен, но в сознании. Остальные мертвы. Деген попытался вытянуть тяжело раненного Загидуллина, но по ним полоснула автоматная очередь он погиб в танке. Свалившись с брони, гвардии лейтенант услышал совсем близко немцев. Спас его старший лейтенант Федоров, который подоспел на своей машине. Со временем он пришел к выводу, что в его судьбу тогда вмешался Всевышний. Никакой интуицией он не мог объяснить принятое неожиданно решение развернуть башню и выстрелить наугад.
Тяжело раненого Дегена эвакуировали в госпиталь. Он считался безнадежным больным. Когда приехал профессор и осмотрел пациента, то приказал начальнице госпиталя немедленно ввести ему пенициллин. Ион Лазаревич был при сознании и слышал, как начальница стала протестовать: «Какой пенициллин? Он через несколько часов умрет!». Импортный пенициллин был на вес золота, но профессор отрезал: «Вводите. Это приказ». Этот день Ион Лазаревич считал вторым днем своего рождения.
День Победы Ион Деген встречал на больничной койке в городе Кирове. Ветераны хорошо отпраздновали, но выжившего в огне войны Дегена начала терзать тревога за свое будущее. Инвалид, без образования, он мучительно размышлял, что ему делать в мирной жизни. Вдохновившись благородным подвигом врачей, спасающих жизни солдат, он решил стать доктором. Из госпиталя Ион Деген выписался 6 июня 1945 года. К этому моменту его смогла разыскать мама, от которой он в 1941 году сбежал на фронт. Сына она при встрече не узнала: так он изменился за годы войны.
За месяц ему удалось подготовиться и получить в Могилеве-Подольском аттестат зрелости. Успешно сдав экзамены, он поступил в Киевский медицинский институт. В Киеве он учился недолго: расстояние между корпусами интститута было таким большим, что ему, инвалиду войны, никак не получалось вовремя приходить на пары. Пролежав некоторое время в госпитале из-за внезапно открывшейся раны, Деген стал думать по поводу перевода в другой институт. Во Львов, показавшийся ему очень «немецким» городом, Ион Лазаревич принципиально не поехал. Его альма-матер стал мединститут в Черновцах.
C 1951 по 1954 год Ион Лазаревич работал в ординаторе Киевского института ортопедии, затем –ортопедом-травматологом в больницах Киева. Женившись на Люсе Гриншпун, студентке архитектурного факультета, молодой врач вскоре стал отцом – у пары родился сын Юрий.
В 1959 году Ион Лазаревич первым в CCCР осуществил операцию по реплантации предплечья. В мае 1965 году он защитил кандидатскую диссертацию в Москве, в Центральном институте травматологии и ортопедии. После защиты его поздравляли люди, и вместе со всеми – невысокий человек в сером костюме. «Благодарю вас, молодой человек, за теплые слова о своем научном руководителе», – похвалил человек Дегена. «Cпасибо и вам!», – улыбнулся Ион Лазаревич, – «А мне за что?». Как оказалось, этот пожилой человек, Василий Чаклин, и был тем профессором, который в январе 1945 года приказал ввести ему пенициллин. На вопрос, почему он решил тогда лечить безнадежного, Чаклин многозначительно посмотрел на Дегена и показал пальцем в небо.
В 1973 году Ион Деген защитил первую в СССР докторскую работу по применению магнитотерапии в лечении ортопедических заболеваний. Несмотря на успехи в карьере, жить в Советском Союзе ему хотелось все меньше.
На фронте он всегда подчеркивал свое еврейство. Даже в самые тяжелые минуты он не подавал виду, что ему страшно, дабы не подыгрывать антисемитам, рассказывавшим небылицы о пережидавших войну в глубоком тылу евреях. Еще после своего первого ранения, в госпитале на Урале, Деген столкнулся с совершенно дикими убеждениями людей. Встречая шефов госпиталя – местных женщин из колхоза – он назвался им евреем из Украины. «Ты это брось так шутить, – возмутились женщины, – рогов на голове у тебя нет!». Деген начал агитировать колхозниц, приведя в пример Маркса, но это на них должного впечатления не произвело. А когда речь зашла об Иисусе Христе, те и вовсе оборвали юнца: «Ты эту ерунду говорить прекращай».
Командиры несколько раз «сватали» Дегена в Герои Советского Союза, но каждый раз он получал более «скромные» награды. Причем обычно все эти потуги командования останавливались на уровне политотдела бригады, не скрывавшего своего нежелания присваивать такое почетное звание еврею. Последнее пояснение пришло Дегену в 1965 году, к 20-летию со Дня Победы: Киевский областной военкомат снова запросил наградотдел Президиума Верховного Совета. Вскоре оттуда ответили: поскольку Деген и так был награждён большим количеством наград, звание Героя Советского Союза ему было решено не присваивать.
На заре своей врачебной карьеры, в 1951 году, Дегену вновь пришлось принимать бой – его, еврея, наотрез отказывались брать в клиническую ординатуру по травматологии. Затем была драка с директором института, куда его послали усовершенствовать знания. Высказав предположение, что Деген купил медали в Ташкенте, толстый чиновник получил прямо в своем кабинете по физиономии. Драться в прямом и переносном смысле приходилось и за близких. Когда его тещу, первоклассного микробиолога, в очередной раз не приняли на работу из-за ее национальности, зять немедленно заявился в кабинет к главврачу. «Если ты не примешь Адель Мироновну Розенберг на работу, завтра попрощаешься с жизнью! А готовиться можешь начинать прямо сейчас!», – предупредил бывший разведчик и танкист Деген. В тот же день теща была принята в штат.
Советская власть была несправедлива не только к евреям. Она не терпела никакой правды. С юных лет Ион Деген увлекался поэзией. Летом 1945 года, гуляя по Москве, он решил зайти в Комитет по защите авторских прав, чтобы сообщить об авторстве одной популярной тогда песни, которую сочинил его погибший товарищ-танкист. Сотрудники поблагодарили Дегена, спросив пишет ли он сам. «Пишу!» – «Почитайте нам!». Лирика молодого поэта так впечатлила собравшихся сотрудников, что на следующий день он был приглашен в Центральный дом литераторов. Послушать его собрался весь литературный бомонд под предводительством Константина Симонова. После выступления Дегена, Симонов и другие аксакалы советской литературы начали песочить ветерана. Особенно досталось ему за его стихотворение «Мой товарищ, в смертельной агонии». «Это мародерство, киплинговщина!», – громил Симонов поэта, возмущаясь сценой, в которой лирический герой Дегена снимает валенки с погибшего друга. Единственный человек, который тихо хлопал в знак одобрения, был сидевший у двери поэт Сергей Орлов, такой же ветеран-танкист.
На Симонова молодой поэт тогда страшно обиделся, и лишь спустя много лет он услышал от Евгения Евтушенко удивительную историю. Как оказалось, после публичного шельмования Дегена, в МГБ на него завели дело: чекистам не понравилось его стихотворение «Случайный рейд по вражеским тылам», в котором говорилось о некоем «полководце», незаслуженно ворующем у солдат победу. В воре эмгэбэшники узрели самого Сталина, что равнялось неминуемому обвинительному приговору. И Константин Симонов вступился за Дегена – он смог убедить чекистов, что для лейтенанта «полководцем» мог быть исключительно комбриг, сидевший в штабе, но никак не генералиссимус товарищ Сталин.
От бывшей пламенной любви к коммунистической идее, за годы послевоенной антисемитской истерии, у Дегена постепенно не осталось и следа. Еще в 1965 году, когда известный врач и литератор, Марк Тверской, был у Дегена в гостях, тот совершенно открыто агитировал его уезжать в Израиль. Для того времени это предложение звучало сущим безумием, но Ион Лазаревич был предельно серьезен.
В ноябре 1977 года он, его жена Люся и сын Юрий уехали в Израиль. Бывший коммунист, обладатель советских боевых орденов и медалей, с радостью покинул империю зла, маскировавшуюся под социалистическое государство с самой справедливой системой. Встречал Дегина с семьей Марк Тверской, который внял совету старшего товарища, и в 1974 году репатриировался в Эрец-Исраэль.
В Израиле Деген выучил иврит, долгие годы работал по специальности и стал одним из ведущих ортопедов-травматологов страны. Из-под его пера вышла крупная монография, посвященная магнитотерапии. Ион Лазаревич был признан «своим» и ветеранами израильских войн, став единственным советским танкистом, принятым в «Общество израильских танкистов, отмеченных за героизм».
Он продолжал писать стихи, рассказы, очерки, эссе, книги воспоминаний, публикуя их в журналах различных стран. В Израиле Ион Лазаревич по своим взглядам принадлежал к правому лагерю. Именно его убеждения и настойчивость привели его в зону конфликта во времена первой «интифады». Деген ничего не боялся.
В конце декабря 2014 года Иона Лазаревича чествовали в Большом Кремлёвском дворце. В торжественной обстановке ему была присвоена премия Федерации еврейских общин России «Скрипач на крыше», при этом в самой престижной номинации – «Человек-легенда».
Иона Дегена не стало 28 апреля 2017 года. Реагируя на сочиненные стихотворения и статьи о своей жизни, Ион Лазаревич всегда протестовал против «панегириков» в свой адрес. «Я был обычным трусом и, как все, мечтал выжить на войне», – так Деген скромно описывал свои подвиги. Мы же, благодарные потомки, всегда будем его помнить как великого еврея и человека.
Библиография и источники:
Ион Деген. Из дома рабства. Изд-во: «Мория», Израиль, 1986.
Михаил Гаузнер. Воин, врач, поэт, личность. Ион Деген // Журнал «Чайка», 2 июля 2023 г.
Деген Ион Лазаревич // Фонд сохранения исторической памяти Электронное периодическое издание «Я помню».
Последний поэт Великой войны. Интервью Иона Дегена
