Борис Аронс
1949 г. р.
Борис Матвеевич Аронс родился 12 декабря 1949 г. в Иркутской области, в городе Бодайбо. Жизнь нашего героя с самого начала была связана с мореплаванием: появился на свет Борис на судне, в корабельной бане, и только в 14 лет сошел на берег учиться.
Чета Аронсов оказалась в Восточной Сибири не по своей воле. В маленьком Бодайбо действовал крупный исправительно-трудовой лагерь, подчинявшийся Главному управлению исправительно-трудовых лагерей и колоний (ГУЛАГ) Министерства юстиции СССР.
Мать нашего героя, Мария Михайловна Булгакова, кулацкая дочь, родом из Курской области. После расстрела отца была выслана в Иркутскую область на поселение.
Отец Бориса, Матвей (Мордехай) Абрамович Аронс, также попал в Бодайбо в качестве заключенного. Двадцатидвухлетний Матвей Аронс работал секретарем комсомольской организации ткацкого комбината «Трехгорка». В страшном 1937 году был арестован, как скрывший свое социальное происхождение, и осужден по “контрреволюционной” статье 58-10 УК РСФСР на десять лет лишения свободы и пять лет поселений.
14 декабря 1937 года был арестован дед Бориса, Аронс Абрам Львович, уроженец Ярцево Смоленской области. Семейная история гласит, что деду Абраму когда-то принадлежало два пивзавода и три конезавода где-то в Беларуси. Но на момент ареста Абрам Аронс работал простым мастером квасного цеха на кухне Ярцевской фабрики. Тройка УНКВД Смоленской области 25 декабря 1937-го приговорила Абрама Львовича по все той же статье 58-10, и уже через месяц дед был расстрелян в Катынском лесу, где через несколько лет будут убиты пленные польские офицеры.
«Историю семьи знаю плохо, родители боялись рассказывать. Знаю, что прадед служил в армии 25 лет, за это получил надел земли в Белоруссии. Бабушка, Рахель Гумницкая, жена расстрелянного под Смоленском деда Абрама, была родом откуда-то из Польши, — вспоминает Борис Матвеевич. — Брат отца, Аронс Лев Абрамович, — участник войны, кавалер трех орденов Славы».
Дядя Бориса, Лев Аронс, окончил 10 классов Ярцевской школы, был призван в 1941 году на фронт. Служил в 715-м зенитно-артиллерийском полку 14-й зенитной артиллерийской дивизии вторым прицельным, затем командиром орудия; был награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды.
Но вернемся в Прибайкалье, превращенное палачами Сталина в огромный трудовой лагерь и фабрику смерти. Там, в Бодайболаге, Мария Михайловна вышла замуж за отца Бориса. После освобождения они вынуждены были пойти остаться в Бодайбо и пойти работать на «Лензолотофлот». Ведь до 1956-го бывшим заключенным советских лагерей не давали паспортов и, соответственно, у них не было права на свободу передвижения. Так и работали в 1095 километрах к северо-востоку от Иркутска: Матвей Абрамович — шкипером на барже, Мария Михайловна — там же поварихой. Судно ходило по реке Лене, до арктического порта Тикси в Якутии. Через Тикси ввозили продовольственные и промышленные товары, стройматериалы, топливо и оборудование — все необходимое для жизни прииска. Из Тикси в основном забирали наиболее ценный груз — добытое старателями золото.
До пятого класса Борис жил по месту работы родителей — на барже. Учил его отец по выданным таким “кочевым” семьям школьным учебникам, методическим пособиям, планам. А в пятом классе детей уже оставляли на берегу, где тысячи школьников жили совершенно самостоятельно: сами учились в школе, убирали, готовили, присматривали за младшими братьями и сестрами.
По словам Бориса Матвеевича, несмотря на суровость быта и роль старшего брата-воспитателя, учеба ему давалась легко. Пригодились навыки самодисциплины и природный ум. «Сказались еврейские корни, — шутит Аронс, — и после средней школы я пошел в Торговый техникум в Нижнем Новгороде, а впоследствии и в институт, который также успешно окончил».
В Нижний Новгород, тогда город Горький, семья Аронсов попала в 1956 году, после выдачи им паспортов и права на переезд в центральные регионы России. Отец Бориса получил новое судно румынской постройки с номером «М-237» — и это был шок! Настоящий дворец, а не просто корабль. Впервые моряки увидели встроенный туалет со сливным бачком: на старой советской барже приходилось ходить в уборную по веревке, чтобы не сдуло за борт ветром.
На «М-237» Аронсы ходили по Волге с севера на юг: в Астрахань возили лес, обратно шли загруженные зерном.
Детские и отроческие годы, проведенные на корабле, привили Борису Матвеевичу любовь к мореплаванию, рыбной ловле и технике. Вот его признание в поэтической форме:
Когда без радости успех и неудачи без печали,
В любви, веселье или бокале я не ищу себе утех…
Я отдаю тугой швартов и, белый парус поднимая,
Я ухожу от берегов, свою тоску за борт бросая…
А на борт забираю с собой только право на риск и удачу,
Не решенные в жизни задачи, за кормой оставляю покой.
Только в синем безбрежном просторе, только в честной и смелой борьбе
Обретаю вновь силы в себе, а возможно их дарит мне море.
Когда ветер поет в снастях, вырывая из рук моих шкоты,
В моем сердце рождаются ноты новой песни о новых морях…
Я иду в лавировку один, с каждым галсом от бремени дальше,
С каждым галсом я к вечности ближе. Я пою морю вечному гимн.
«На судне было много механизмов, но мой отец к технике негоден был, вот я ребенком во всем и стал разбираться и все чинить. В подростковом возрасте я открыл свой бизнес по ремонту лодочных моторов. Деньги зарабатывал приличные: смог купить в дом холодильник, стиральную машину и ковер, — вспоминает мореплаватель, — также примерно тогда я построил свою первую парусную лодку». На этом паруснике юный капитан прошел около 600 километров по реке Оке — это больше, чем от Нижнего Новгорода до Москвы.
Помимо парусников, Бориса увлекал спорт — сначала греко-римская, затем вольная борьба и, наконец, самбо. Став вторым призером СССР по самбо, Аронс готовился на Европу, но порвал сгибательную мышцу. Со сборной пришлось попрощаться — и его тотчас же выкинули в армию.
Учитывая корабельный опыт и отличные физические данные, военкомат отправил Аронса служить подводным сварщиком. Службу он проходил в Чернигове, в школе водолазов, где обучал солдат стройбата варить под водой — их готовили на грандиозные БАМовские стройки. Помимо непосредственных обязанностей, приходилось обеспечивать генералов рыбой и дичью — в Советской армии здорово пригодились навыки, полученные в Сибири. Военнослужащий Аронс плел рыболовные сети, возил командованию в Киев собственноручно добытые деликатесы, организовывал охоту — в общем, служилось хорошо.
После демобилизации Борис Матвеевич вернулся к родителям в Нижний Новгород и устроился работать по специальности, третьим замом в местный магазин. Вскоре директрису госпитализировали с инфарктом, второй заместитель крепко запил, и пришлось в двадцать четыре года возглавить крупную торговую точку. Через два года, в 26 лет, Аронса уже назначили директором первого в Горьком универсама.
Но помимо работы в жизни Бориса Аронса всегда было море и главное увлечение — парусный спорт: «В детстве я прочитал много книг о путешествиях и с самых юных лет мечтал посмотреть мир — парус жил в моем сердце!»
В 1981 году Борис участвовал в качестве боцмана в легендарной экспедиции «По следам Эдуарда Толля», которая проводилась под эгидой Географического общества СССР, карельского комсомола и ДОСААФ. Главная цель, которую ставили перед собой организаторы, — пройти до устья реки Оби по пути, в основном совпадающем с курсом парусно-моторной шхуны «Заря», на которой в 1902 году шел в свое последнее плавание Толль.
Первое дальнее плавание в арктических морях длилось 49 дней. Мореходы из Карелии на своем переоборудованном маломерном транспортно-рыболовном боте были единственными в этой навигации, кто смог достичь порта Амдерма в Заполярье.
По материалам этой экспедиции был снято несколько документальных фильмов. Один из них — «По следам полярной Одиссеи». На этих кадрах мы видим молодого Бориса Матвеевича, за несколько лет до его ареста органами КГБ.
Вообще, Аронс и был организатором и вдохновителем экспедиции, “пробивая” ее четыре года в соответствующих структурах. В конце концов разрешение было получено, но “гэбуха” прикомандировала своих капитана и старпома. Организатор экспедиции был назначен боцманом, хотя отвечал, по факту, абсолютно за все. Как, смеясь, рассказывает Борис Матвеевич, один из “смотрящих”, как только они прибыли в порт Андерма на Карском море, сбежал на военном самолете в Горький. Другого, капитана, страшно мутило все путешествие. Однажды его тошнило так сильно, что, не удержавшись на ногах, он выбил двери в рубке — здоровый был мужик.
В 1982 году Борис Аронс спустил на воду собственную 14-метровую трехмачтовую яхту. На ней он прошел Северный Ледовитый океан, думая обогнуть страну. Перезимовать собирался в порту Тикси и продолжить свой путь на Дальний Восток. Но у Таймыра путешественника затерло льдами, так что пришлось возвращаться. Именно на этом испытанном судне Аронс решил бежать из СССР.
Судьба репрессированных родителей, антисемитизм, маразм советской действительности, желание вырваться в свободный мир — вот то, что подтолкнуло Аронса к мыслям о побеге из Советского Союза.
«Все мы там были жидами — и я тоже, — констатирует Борис Матвеевич. — Меня как-то назначили заместителем руководителя крупного пищеторга, но я там поработал только три дня. Звонит мне секретарь Горьковского райкома партии, мол, при такой должности должен быть только человек партийный. Я ему говорю, что не готов, а он не отстает — вот и сняли через пару дней. Пришлось идти директором овощной базы. Я с детства ненавидел коммунистов — слишком рано это понял, когда перед моими глазами везли на санях кучи замерзших трупов. Там же вечная мерзлота, сбросят их штабелями в одном месте, у Заячьей горы, а когда все это оттает — в общую яму, засыпают, и ставят таблички».
С самого детства Борис проглатывал одну за одной книги о путешествиях, заморских странах, Миклухо-Маклае, Христофоре Колумбе, чуть позже проехал весь Союз на автомобиле, катерах, яхтах: от Кушки до Чукотки. Но за железный занавес вырваться было практически невозможно. Остался один выход — превратить свое хобби в средство спасения.
Два раза выходя в нейтральные воды Ледовитого океана, Аронс убедился, что границы там фактически нет, и можно легко перебраться на яхте через Белое море. А от горла Белого моря — два дня, и ты в Скандинавии. «Я подумал, что можно бежать, так как на том же острове Моржовец в Белом море сидит один пьяный майор и рота солдат — вот и вся граница. Я бы сто процентов ушел, ведь в нейтральных водах был неоднократно, и мог, при желании, еще тогда сбежать в Норвегию», — вспоминает Борис Матвеевич.
И ушел бы в Норвегию или Швецию, но его сдал в КГБ друг детства, психиатр местной больницы Лев Афраймович. Как оказалось, Афраимович попался на махинациях с перепродажей “Жигулей” по спекулятивным ценам. Автомобили он получал вне обычной в СССР очереди, в качестве платы за освобождение детей “красной элиты” от службы в Советской армии.
Как член очень известной в Горьком семьи, врач заинтересовал местных спецслужбистов: такие кадры жалко гноить в тюрьме. Сексот подписал бумагу о сотрудничестве и сразу сдал своего товарища, исправно записывая на магнитофон их задушевные беседы.
Во вторник, 30 апреля 1985 года, Аронс работал на яхте: она еще стояла на берегу. Вдруг подъехала черная “Волга”, Аронса пригласили сесть в машину на заднее сиденье, с двух сторон сели двое конвоиров, и потенциального беглеца увезли на 5 лет. Как повелось у комитетчиков, брали его прямо накануне майских праздников, чтобы без адвоката и прочей головной боли выбивать показания. “Кололи” пять дней, но тщетно: своей вины Аронс не признал. Не признавал он ее до самого освобождения.
Как говорит Борис Матвеевич, суд проходил просто: судья сделал то, что ему сказали. Посадили Аронса по экономической статье 93, якобы за хищение государственного имущества.
«КГБ себя не афишировало, посадили меня по моей работе. В торговле всегда можно найти какие-то ошибки. В советской тюрьме было очень сложно. Сидел я в Горьком, в исправительных колониях № 11 и № 6, ижевской “девятке”, также Кызыле в Республике Тыва. Как говорится сухим юридическим языком, я был склонен к побегу, опасен для конвоя, склонен к нападению на администрацию и к созданию отрицательных группировок в местах лишения свободы. В зоне я почти не был: меня постоянно водворяли в штрафной изолятор — ШИЗО и в барак усиленного режима — БУР. До ареста я был качком, освободился дистрофиком: арестовали с весом в 84 кг, но за пять лет тюрьмы я похудел ровно на 30 килограмм. Освободился я только потому, что началась перестройка. Если бы не Горбачев, меня бы не выпустили: тех, кто вину не признавал, не выпускали».
Освободился Борис Аронс в 1990 году. Вскоре его пригласили на встречу сотрудники КГБ, и в сквере, на лавочке, сказали дословно: «Вали из России, иначе тебе упадет кирпич на голову или машина сшибет».
Аронс изначально планировал уехать в США, но в Вене его “завернули”. Прибыв в Израиль, он сразу устроился водителем на карьерный самосвал. На нем попал в аварию. Курс лечения составил 9 месяцев, Аронс перенес 5 операций.
Выйдя из больницы, Борис Матвеевич купил грузовик и стал работать в аэропорту имени Бен-Гуриона в «Маман груп». Очень скоро он понял, из чего состоит бизнес авиаперевозок, и когда в Израиль полетел «Аэрофлот», Аронс стал первым агентом российских авиалиний в Израиле. За 9 месяцев ему удалось заработать целых 800 000 долларов, но потом полетело «Трансаэро», и бизнес кончился.
Но Аронс не унывал и открыл первую контейнерную линию «Ашдод — Таганрог». Он стал президентом шиппинговых компаний «Транспортинг» и «Тайплайн Шиппинг».
Борис рассказывает о своем необыкновенном прошлом: «У меня работало 12 контейнеровозов из Равенны, Лимассола, Ашдода и Измира. В общей сложности я прожил более десяти лет на Кипре. Но в 2005 году компанию у меня отобрали при помощи рейдерского захвата русские бандиты-чиновники. Я ушел работать капитаном на частные яхты, на которых возил бывших своих коллег».
Но и будучи израильско-кипрским судовладельцем, Аронс не забывал о парусном спорте. Про встречу с Борисом вспоминал известный российский мореплаватель Евгений Гвоздёв, погибший в 2008 году под Неаполем. Гвоздёв совершал кругосветку, и где-то в Африке его ограбили. Пришлось идти на Кипр, где случайная встреча с Борисом помогла завершить задуманное. Тогда израильтянин Аронс за свой счет купил российскому мореходу все снабжение, как питание так и другие необходимые вещи, и дал денег на дорогу.
В 2000 году с Борисом Матвеевичем произошел забавный случай в Египте. Вместе с друзьями-израильтянами, Аркадием Кедемом и Петром Кацем, он пришел на яхте в Шарм-эль-Шейх. Там у израильтян возникли проблемы с законом — они отошли от причала без разрешения портовых властей. Никакого злого умысла в этом не было, но египетские спецслужбы потребовали немедленно покинуть страну. Уходили они с приключениями: сначала египетский сторожевой корабль погнал яхтсменов в "трубу", пролив между берегом и островом. Там, при северном ветре, кошмарная толчея волн, и пройти ее ночью шансов мало, кругом рифы. Выйдя благодаря итальянским друзьям, подсказавшим координаты, израильтяне обнаружили испорченный египтянами топливный фильтр. Мореплаватели начали дрейфовать в Саудовскую Аравию, на скалы, но их спас такой же египетский сторожевик, какой загонял их в трубу. Капитан-египтянин тогда сказал израильтянам: "у моряков национальности нет".
В 2011 году у Бориса Аронса обнаружили рак, он перенес серьезную операцию. Врачи пророчили не больше полутора лет, и Борис осел на берегу, в Ашкелоне. Жил на улице Яфе Ноф, чтобы быть ближе к яхтам. Занимался ремонтами, обучал людей управлению парусниками. Ходил вместе с хозяевами судов в качестве капитана вплоть до Экваториальной Гвинеи. Последний серьезный переход Бориса был из Майами в Эйлат на катамаране.
Пробыв на суше три года, Аронс загорелся новым проектом — организацией рыбной ловли на Кинерете. Переехав в Тверию в 2014 году, Аронс своими руками построил небольшое судно, причал, занялся организацией рыбной ловли и прогулок по озеру.
Как говорит Борис Матвеевич, пообещав скоро выдать лицензию, местные чиновники не только ее не выдали, но и конфисковали лодку, “выбросив” его на берег и остановив успешный бизнес. После долгих мытарств и обращений в прессу состоялся суд. Лодку после выплаты штрафа вернули. Борис Аронс снова бороздит просторы крупнейшего израильского озера.
08.07.2020