Шмуль Либерзон
1865 – 1945
Весной 1939 года Винницкое областное Управление НКВД готовилось провести в областном центре специальную операцию. В распоряжении чекистов были данные о том, что в Виннице, а также местечках Браилове и Казатине, действовало еврейское подполье. Это были бывшие раввины, резники, старосты синагог, которые, говоря языком официальных документов, «проводили среди населения антисоветскую работу», а также систематически посылали за границу клеветническую информацию о политическом и экономическом положении в СССР. В свою очередь, c Запада на поддержание деятельности «еврейских клерикалов» шли деньги, которые «нетрудовые элементы» будто бы использовали в своих «антисоветских» целях.
Одним из таких «антисоветчиков» был староста Садгорской синагоги, Шмуль Либерович Либерзон. Этот пожилой еврей уже давно был взят на заметку «органами» и характеризовался чекистами как человек, якобы ничем определенным не занимавшийся, а живший на средства, получаемые ежемесячно из Америки. Хотя Шмуль Либерзон всю свою жизнь усердно работал, поднял на ноги детей и занял видное место среди винницких евреев.
Интересовавший НКВД Шмуль Либерзон родился в селе Свитинцы Бердичевского района Киевской области в 1865 году. Происходил он из семьи торговцев. Его отец, Либер Ихилевич Либерзон, держал питейные заводы и бакалейную лавку, а сам Шмуль до революции занимался арендой мельниц. Этим же занимались в свое время его братья — Арон и Пинхас.
Помимо занятий коммерцией, Либерзоны были известны во всем Подолье как представители видной хасидской династии. Брат деда Шмуля Либерзона, Мордко-Арон, был в Бердичеве очень известным раввином. Сам Шмуль Либерович получил домашнее духовное образование и вел ортодоксальный образ жизни.
До Первой русской революции Шмуль жил в Могилёве-Подольском, а в 1912 году уже числился в списках избирателей.
Бурные события, связанные с Первой мировой войной и разразившейся в Украине битвой за власть, тяжело отразились на его семье. Сначала Шмуль получил трагическое известие о том, что во Франции погиб его сын Мотл. Еще до войны Мотл Либерзон подался за океан в поисках счастья, был призван в американскую армию и в одной из битв с немцами героически пал на поле брани.
Еще один кошмар ожидал семью в 1920 году — в Свитинцы тогда зашла петлюровская часть. Шмуль Либерович, его супруга, Мария Иосифовна, дочери Ита и Полина, сыновья Мордехай и Яков едва пережили погром.
C приходом советской власти погромы закончились, но жизнь в Советской Украине спокойнее не стала. Шмуль Либерович, попрощавшийся со своим имуществом, конфискованным большевиками, в 1928 году переехал с женой в Винницу. Его сыновья, Пинхас и Ихель, лишенные избирательных прав, вынужденно оказались в Москве. Там же жила его дочь Ита. Сын Мордехай, бывший когда-то в Виннице зубным техником, чтобы прокормить семью, стал работать экспертом по золоту в Торгсине, куда приходило много изделий без пробы.
Речи о религиозном образе жизни среди младшего поколения уже не могло быть. Однако для главы семейства, Шмуля Либерзона, традиции и религия предков были не пустым звуком. За это 15 марта 1939 года он, солидный пожилой человек с окладистой бородой, был арестован и водворен в Винницкую тюрьму. После нескольких недель, проведенных в застенках НКВД, старик стал фигурантом группового уголовного дела, возбужденного в отношении членов еврейских религиозных общин Винницы, местечек Казатина и Браилова.
Помимо Либерзона, чекистами были арестованы винницкий резник Ушер Лернер, раввин Мейлех Шапиро, объявивший себя цадиком Яков Паперный, бывший раввин и учитель иврита Иосиф Слободянский, представитель известной хасидской династии Иосиф Ингерлейб, раввин из Браилова Давид Либерман и меламед Абрам Нульман, а также жившие в Казатине меламед Абрам Фурер и шойхет Хаим Дубровнер.
По утверждению уполномоченного Винницкого управления НКВД УССР Глущенко, расследовавшего это дело, Шмуль Либерзон не только являлся одним из активных участников «антисоветской группировки», состоявшей из перечисленных выше людей, но и был связан с жившим в Москве «адмором», ребе Аврумом Иошией Эшелем Тверским из Махновки. Тверский, или Махновкер Ребе, был основателем собственного хасидского двора, являвшегося ответвлением известной в еврейском мире хасидcкой Чернобыльской династии. Из Украинской ССР, опасаясь неминуемого ареста по наводке «Евсекции», он бежал в Москву, где стал де-факто главным раввином СССР.
Последователем адмора Тверского Шмуль Либерзон стал в 1932 году. Выбираясь из Москвы в поездку по городам и местечкам Украины, хасидский лидер всегда заезжал в Винницу. Во время одного из таких визитов к Шмулю Либеровичу заскочил его сосед, Борис Гутман, и пригласил его на встречу с адмором. Так называемый «тиш», или торжественная встреча ребе с хасидами, проходил на квартире у знакомого Гутмана, где остановился сам Тверский и его ближайший помощник Арон Прус, также приехавший из Москвы.
На Шмуля Либерзона эта встреча произвела неизгладимое впечатление. Пораженный святостью и ученостью Махновкер Ребе, постоянно подвергавшегося давлению властей, но умевшего поддержать евреев добрым словом, Либерзон решил стать его последователем. В следующие визиты в Винницу адмор Тверский уже останавливался дома у Шмуля Либеровича.
Шмуль Либерзон приемом Тверского в Виннице не ограничивался. По информации НКВД, адмор Тверский, живший в московском районе Черкизово и занимавшийся пошивом тапочек на продажу, из-за стесненного материального положения не мог уделять много времени духовным делам. Для помощи адмору хасиды собирали в Виннице и других местах Украины пожертвования. Именно Шмуль Либерзон был тем человеком, которому хасиды доверяли перевозку денег Тверскому.
Еще одним обвинением, выдвинутым против Шмуля Либерзона, была связь с заграницей. Власти обвиняли пожилого человека в переписке с еврейскими религиозными кругами на Западе, а также в злобной клевете на советскую действительность, которую он, Либерзон, якобы отправлял за кордон. Дескать, пороча советский государственный и общественный строй, он получал за это деньги. Клевета, в понимании энкавэдэшников, состояла в том, что Либерзон и его товарищи описывали тяжелое материальное положение украинских евреев. В стране счастливого пролетариата не могло быть бедных, голых и босых!
Не помогало Либерзону выстроить линию защиты и то, что его родной брат, Арон Либерович, живший в Казатине, в декабре 1935 года был приговорен Винницким областным судом к полутора годам заключения за такие же «прегрешения».
Помимо свидетельских показаний о получении Либерзоном и другими фигурантами дела денег из-за границы, НКВД располагало их перехваченными на почте письмами. В одном из них, датированном 9 марта 1930 года, раввин местечка Казатин Нохем Каган писал в Варшавский комитет помощи евреям России о необходимости выделения бедным евреям Казатина и проезжающим через местечко «людям Торы» материальной помощи. В этом письме Шмуль Либерзон был назван ответственным за получение помощи.
Одним из создателей этой полуподпольной системы материальной помощи верующим евреям был киевский хасид Мойше Коликов. В начале 1930-х годов ему удалось договориться о помощи голодающим евреям России с лондонским комитетом «Релиф-федерация». Под руководством Мойше Коликова было создано киевское отделение комитета, призванное организовать поддержку евреев в Украине.
В 1935 году Коликов посетил Винницу, и по его поручению Ушер Лернер, проходивший впоследствии со Шмулем Либерзоном по одному делу, составил списки раввинов, меламедов и шойхетов, которым требовалась помощь. Деньги вскоре пришли, а Шмуль Либерович стал одним из распределителей средств, которые выделялись на поддержку синагог, нелегальной иешивы, а также для оплаты работы раввинов и меламедов. Деньги посылались не только из лондонского комитета «Релиф-федерация», но и из Варшавы, американского «Хиаса», организаций помощи религиозным евреям «Эзрас-Тойра», «Эзрас-Цадиким» и некоторых других.
По словам свидетеля по этому делу Иойны Биска, Шмуль Либерович слыл среди винницких евреев, наслышанных о денежных переводах, богачом. Хотя на самом деле из этих сумм для самого Либерзона не предназначалось ничего. Получая через систему «Торгсина» денежные переводы, он закупал продукты питания, организовав у себя дома полноценную столовую. Каждый день к нему приходили кормиться 16 человек. Перед праздником Песах Шмуль Либерзон раздавал деньги на приобретение мацы, никогда никому не отказывая в помощи.
Власти не могли долго наблюдать со стороны, как у них под носом формируется альтернативная система соцобеспечения. К Либерзону нагрянула милиция с обыском, изъяв у него около 300 долларов. Получать денежные переводы из-за границы было все еще вполне законно, но теперь Шмулю Либеровичу нужно было успевать расходовать деньги как можно скорее, остерегаясь очередного налета за валютой.
Иногда из-за границы Либерзону присылали не деньги, а посылки. В них были предметы культа, которых в Советском Союзе было не достать. Так, уехавший в 1934 году в Палестину раввин Иосиф Шапиро, живший в Хайфе и служивший в Главном раввинате, несколько раз присылал Либерзону в Винницу посылки с толстокорыми цитронами («этрогами» на иврите) для праздника Суккот. В документах следствия эти посылки Шапиро, возглавившего Общество помощи бедным евреям в СССР, громко именовались «связью» Либерзона с Палестиной.
Допросы Шмуля Либерзона начались 16 марта 1939 года с выяснения его рода занятий. По словам арестованного, он нигде в Виннице не работал, а деньги, на которые жил вместе со своей супругой, получал из Красного Креста. Это была компенсация из Америки Шмулю Либеровичу за убитого в годы Первой мировой войны сына. Эта пенсия кормила не только его, но и семью сына Мордехая, жившего в Виннице.
Чекистов интересовали совсем другие денежные переводы и посылки, но, ничего не услышав о получении от заграничных «буржуазно-националистических обществ» средств, следователь Глущенко перешел к визиту Махновкер Ребе в Винницу в 1937 году. «Скажите, кто посещал Тверского, когда он проживал у вас?», — вопрошал младший лейтенант. Однако из 15 присутствовавших на встрече Либерзон смог «вспомнить» только арестованного вместе с ним раввина Шапиро, объявившего себя цадиком Якова Паперного и религиозного старика Меера Зильбермана. Следователя ответ не удовлетворил, и он потребовал от Либерзона назвать знакомых ему хасидов Тверского из Винницы. На это арестованный ответил сухо: «Я не знаю».
На следующем допросе, состоявшемся 21 марта 1939 года, Глущенко потребовал от хасида признаться в своем участии в антисоветской клерикальной организации, но тот виновным снова себя не признал.
Через неделю, 27 марта 1939 года, чекист вновь продолжил наседать на Либерзона, вопрошая, признает ли тот себя виновным по статьям 54-4, 54-10 ч. 2, 54-11 Уголовного кодекса Украинской ССР. «Следствие располагает данными, что Вы являетесь участником антисоветской клерикальной организации. Расскажите, когда и как Вы были в нее вовлечены». И вновь прозвучал лаконичный ответ арестанта: «Участником антисоветской клерикальной организации я не являюсь».
Шмуль Либерович признал себя виновным лишь в участии в «сборище» на квартире Иойне Фроимовича Биска, бывшего сторожа Садгорской синагоги. Под термином «сборище» в документах советских спецслужб подразумевалось нелегальное моление.
После того, как коммунистами в январе 1938 года была закрыта Садгорская (еще ее называли Сендагерской) синагога, винницким евреям пришлось около пяти месяцев нелегально собираться в сторожке синагоги, служившей одновременно квартирой сторожа Иойны Биска.
Раввин Мейлах Шапиро на состоявшемся 4 апреля 1939 года допросе сообщал, что Шмуль Либерзон в Садгорской синагоге был габаем. После того как раввин синагоги, родной дядя Мейлаха, Иосиф Шапиро, покинул СССР, Либерзон поехал к Мейлаху в Томашполь и предложил тому служить вместо уехавшего в Палестину раввина. По свидетельству раввина Мейлаха Шапиро, Шмуль Либерович состоял в инициативной группе, воспротивившейся закрытию синагог, и неоднократно собирал евреев, решавших, как им следует поступать в условиях большевистского наступления на религию.
О первых нелегальных молениях-миньянах после закрытия Садгорской синагоги рассказывал на допросе 25 мая 1939 года свидетель, сторож синагоги Ийона Биск: «Когда была закрыта синагога, мне было запрещено пускать к себе … но, несмотря на это… группа религиозников-стариков ворвалась в мою квартиру и с тех пор снова стала собираться».
Но молиться нелегально в сторожке было опасно, поэтому в дальнейшем прихожане во главе с Либерзоном начали ходить в другую синагогу города — Гефтерскую. Сначала евреи полагали, что сами смогут добиться правды на местном уровне, но очень скоро поняли, что все решения принимаются в Киеве. Действовать решили с опорой на советское законодательство.
Летом 1938 года из местечка Вороновица к Шмулю Либерзону приехал адвокат по фамилии Левин, который обещал отправиться в Киев и добиться открытия культового здания. Брался не бесплатно, а за одну тысячу рублей. Шмуль Либерович предложил членам своей общины, Хаиму-Беру Мильману и Мееру Гарберу, скинуться на гонорар законнику. Вскоре к инициативной группе добавились еще люди, постоянные прихожане Садгорской синагоги, и необходимая сумма была собрана. Левин получил гонорар, но его усилия оказались безрезультатными. В Киеве винницким евреям в пересмотре решения об изъятии у общины здания было отказано.
Органы были в курсе, что даже после вынесения окончательного решения о закрытии Садгорской синагоги «двадцатка» в составе Шмуля Либерзона и его единоверцев продолжала нарушать советское законодательство. Существовавшая при синагоге касса, куда верующие вносили деньги на ремонт помещения, отопление и другие подобные траты, продолжала функционировать. Из этих средств оказывалась материальная помощь раввину Шапиро, кантору Шнеерзону и другим общинным лидерам. Это продолжалось вплоть до сентября 1938 года, то есть еще несколько месяцев после закрытия Садгорской синагоги.
Но битва за закрытую Садгорскую синагогу у Либерзона была не первой. В 1935 году Шмуль Либерзон был одним из инициаторов возврата евреям Винницы так называемой Большой синагоги, или «Голте-Шиле». Следователь Глущенко был об этом прекрасно осведомлен и, во время очередного допроса, решил вернуться к этой истории. C притворным удивлением он спросил подследственного: «Если Вы не имели отношения к синагоге “Голте-Шиле”, почему же Вы ходатайствовали о ее открытии?».
Шмуль Либерзон на это ответил, что незадолго до закрытия «Голте-Шиле» был приглашен туда в качестве габая. В этой должности он приступил к реставрации здания, выделив из своих собственных средств около 400 рублей. Но явились большевики и опечатали синагогу. В Киев с ходатайством поехал сам Шмуль Либерович и представитель общины по фамилии Гройсман. В киевской синагоге знакомые евреи посоветовали Либерзону одного адвоката, который, как было обещано, мог пробить бюрократическую стену. Стену олицетворял председатель Украинского ЦИК Петровский, к которому законный представитель общины записался на прием. Петровского на рабочем месте не оказалось, но секретарь председателя ЦИК пообещал, что «Голте-Шиле» вернут верующим.
Не дослушав повествование арестованного еврея, следователь прервал его на полуслове: «Кроме Киева, куда Вы еще ездили с ходатайством за синагогу?». Шмуль Либерович признался, что кроме Киева ездил в Москву. В Москве его даже приняли в секретариате ВЦИКа, но ответ бюрократов был неутешительным: «Cинагога была закрыта правильно и не будет возвращена».
Методично подводя Шмуля Либерзона и его «подельников» к уголовным статьям, Винницкое НКВД старалось непременно «пришить» им участие в подпольной организации. На допросе 14 июля 1939 года младший лейтенант Глущенко зашел с козырей: «Скажите, почему от следствия Вы скрывали свое членство в организации "Ахдус"?» — «Я малограмотный и просто забыл, пока мне не напомнил Лернер Ушер».
На очной ставке с Ушером Лернером Либерзон неожиданно «вспомнил», что в 1931 или 1932 году, после субботнего моления, раввин Иосиф Шапиро выступил с призывом к собравшимся. Перед толпой в сотню человек Шапиро призвал совместно добиваться открытия кошерных лавок, постройки отсутствовавших в Виннице микв, свободного изучения Талмуда. Полностью поддержав призыв своего духовного наставника, Либерзон, дескать, вошел в организацию. Свое участие в «Ахдусе» Шмуль Либерзон характеризовал сдержанно: дал около 50 рублей, а также посещал школу по изучению Талмуда, которой, после отъезда Иосифа Шапиро в Палестину, руководил его племянник, Мейлах, и талмудист Меер Гербер. На эту же «школу Талмуда» он, по его признанию, выделял деньги из числа тех средств, которые получал из-за границы.
9 августа 1939 года Шмуль Либерзон получил для ознакомления материалы своего дела. В заключении, которое написал заместитель Винницкого областного прокурора по спецделам Комолов, говорилось о том, что Шмуль Либерзон, являясь хасидом адмора Тверского, организовывал в своем доме нелегальные собрания, и, на полученные из Америки средства, финансировал школу по изучению Талмуда, нелегально работавшую в Виннице. Кроме этого, там содержалось его признание в том, что с 1932 года он являлся участником антисоветской националистической организации «Ахдус».
Принимая во внимание «социальную опасность» обвиняемого Шмуля Либерзона и других фигурантов, их дело было направлено на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР.
Заседание ОСО состоялось 17 октября 1939 года в Москве. Шмуль Либерзон за принадлежность к антисоветской группировке и агитацию был приговорен к 3 годам ссылки в Казахстан. Пришлось немолодому человеку покинуть жену и детей и отправиться на окраину Советского Союза. Дом Либерзонов, который когда-то Шмуль Либерович с супругой смогли приобрести на деньги, полученные от Красного Креста, советская власть отобрала. Впоследствии в этом здании расположился один из винницких техникумов.
В 1945 году, пробыв все военные годы в ссылке, Шмуль Либерович вернулся в Винницу совсем больным человеком. Погостив несколько дней у своего сына Мордехая, винницкий хасид попал в больницу, где вскоре скончался.
Лишь в ноябре 1995 года Шмуль Либерович Либерзон был реабилитирован на основании Закона Украины от 17 апреля 1991 года № 962-XII «О реабилитации жертв репрессий коммунистического тоталитарного режима 1917–1991 годов».
Такие лидеры еврейской общины, как Шмуль Либерзон, ценой собственной свободы сохранили для потомков свет Торы и надежду на скорое возвращение в Сион. Борясь за восстановление поруганных коммунистическими властями синагог и помогая евреям выжить в годы Голодомора, Шмуль Либерзон был перемолот жерновами советского Молоха, ни на минуту не забывая об исполнении заповеди «Возлюби Господа Б-га твоего…».
15.11.2022
