Жак Воробьев
1916 – 1987
В историю Военно-морского флота СССР кругосветная эпопея ледокола «Анастас Микоян» вписана золотыми буквами. В первый год германо-советской войны ледокол совершил уникальный кругосветный переход — из грузинского порта Батуми в Молотовск на Белом море. Практически безоружный советский корабль пересек двенадцать морей и четыре океана, прорываясь через воды, контролируемые немцами и итальянцами.
Однако, несмотря на свою самоотверженность и постоянную угрозу оказаться на дне морском, краснофлотцы рисковали ничуть не меньше, когда открыто критиковали советскую действительность. Пример тому — судьба старшины 2-й статьи, командира водолазной команды судна Жака Григорьевича Воробьева, по окончании кругосветки попавшего прямо с ледокола в тюрьму, а затем — в штрафную роту.
Жак Воробьев, тезка известного французского мореплавателя, был по национальности евреем. Родился он 16 октября 1916 (по другим данным — 1915) года на станции Знаменка Одесской области в семье актера Григория Осиповича Воробьева. Потом жил с отцом и матерью, Евгенией Ефимовной, в украинском Краматорске. Жак с детства привык к театральным подмосткам. Выбор профессии был очевиден — мальчик собирался стать жрецом Мельпомены!
Обладая театральной внешностью и наделенный недюжинными талантами, 14-летний Жак Воробьев присоединился к труппе Театра оперетты Лазаря Немковского. C октября 1929 по весну 1931 года парень гастролировал по городам и селам Северного Кавказа, участвуя в постановках как классических оперетт, так и советских музыкальных комедий.
Но, когда в мае 1931 года передвижная труппа «осела» в Воронеже, молодой актер решил, что ему нужно двигаться дальше. Жак уехал в Ленинград, где сразу же попал на курсы при студии Ленинградского драматического театра Нардома. На курсах было интересно, вот только проучиться там удалось всего ничего: в декабре 1931 года студия была распущена.
Юноша поехал навестить родителей в Краматорск. Дома старший Воробьев сразу же предложил ему пойти к себе в Краматорский театр имени Ленина. Жак предложение принял и до февраля 1935 года участвовал в местных постановках в качестве актера.
Незадолго до призыва на действительную воинскую службу Жак Григорьевич переехал в Крым. Работал там массовиком в инженерно-техническом клубе Керченского металлургического завода. Оттуда его забрали служить в Военно-морской флот. Физически очень крепкий, отличный пловец, Жак служил водолазом в дивизии подводных работ Черноморского флота. Как толкового старшину, под конец срочной службы его послали в Москву учиться на Курсах инструкторов подводных работ. Получив специальную подготовку, Жак Григорьевич вернулся в Крым, где стал начальником оперативно-спасательной службы Карасубазарского района.
На следующий же день после нападения Германии и ее союзников на СССР Жак Воробьев поехал в Севастополь, откуда был направлен на ледокол «Анастас Микоян». Судно стояло недостроенным на верфи Николаевского судостроительного завода, но, после налета немецкой авиации, срочно было выведено в море.
12 августа 1941 года Жак Воробьев официально был зачислен в члены экипажа «Анастаса Микояна», ставшего после получения пяти орудий, зениток и пулеметов вспомогательным крейсером Черноморского флота. Команда «Анастаса Микояна» приняла участие в обороне Одессы, Севастополя и Новороссийска, откуда смогла отойти без потерь в грузинский порт Поти.
В ноябре 1941 года, в соответствии с решением Государственного комитета обороны, cудно было разоружено, переведено в Батуми, а команде поступил приказ: готовиться к переходу из Черного моря на Дальний Восток через Босфор.
Турция, контролировавшая пролив, разрешала проход только невооруженных судов. Через Турцию и Кипр «Анастас Микоян» планировал идти в порт Хайфы, в Подмандатную Палестину. Поначалу плавание складывалось удачно, но у острова Родос советских моряков обнаружила итальянская береговая охрана. Окруженный итальянскими торпедными катерами, экипаж пошел на рискованный таран и вырвался из кольца. Получив от итальянских катеров несколько сотен пробоин и первых раненых, экипаж вскоре был атакован с воздуха. Отбив атаку самолетов, моряки увидели вдалеке идущие на них эсминцы. Уйти от них помог густой туман. 31 ноября 1941 года «Анастас Микоян» достиг Кипра. Приняв на борт британских представителей, моряки сразу же пошли на Бейрут, а вечером 3 декабря 1941 года стали на якорь в порту Хайфы.
Жак Воробьев самоотверженно участвовал во всех этих событиях, о чем свидетельствовали поощрения от капитана линейного ледокола Сергеева, неоднократно отмечавшего героизм водолаза. В одной из благодарностей, подписанной капитаном 3 января 1942 года, говорилось, что при стоянке ледокола в порту Хайфы произошла страшная трагедия. В 12 часов 15 минут пополудни 24 декабря 1941 года британский танкер «Феникс» отдал швартовы и примерно в 70 метрах от берега на его борту начался пожар. Как через некоторое время показало расследование, груженный нефтью танкер подорвался на итальянской мине. Из взорванного танкера хлынула нефть, и в нескольких десятках метров от «Анастаса Микояна» поднялся столб пламени. Ледоколу грозила серьезная опасность, и от его команды требовалось как можно скорее выйти из зоны поражения. Жак Воробьев был одним из первых, кто смог быстро оценить ситуацию и молниеносно отреагировать. Капитан Сергеев называл его особо отличившимся в спасении людей со взорванного «Феникса», тушении горящего судна, а также быстрой отдаче швартовых.
Однако там же, в Хайфе, у командира водолазов Воробьева возникли серьезные проблемы. Стоя в Палестине больше месяца, экипаж ледокола неоднократно уходил на берег в увольнительные. Впервые попав в Палестину, Жак Воробьев немедленно завел знакомства среди местных жителей. Любимец женщин, бывший актер и герой-моряк, он часами сидел с местными евреями в ресторанах, ходил по магазинам и даже успел заказать у портного модные брюки. Как позже рассказывал на следствии бывший подчиненный Воробьева, водолаз Кирилл Левандовский, «Воробьев в беседах о жизни в Палестине восхвалял достижения евреев-эмигрантов, их роскошную жизнь». Жак Григорьевич комплиментарно высказывался о построенных евреями городах, хорошо поставленной торговле и обилии товаров, о которых в Советском Союзе приходилось только мечтать. Эти его высказывания незамедлительно дошли до корабельного политрука Михаила Новикова, строго-настрого предупредившего экипаж не вести в городе политических разговоров.
В карман за словом старшина 2-и статьи Воробьев не лез. Постоянно высказывая свою точку зрения и открыто критикуя неправильные, по его мнению, приказы, Воробьев быстро нажил себе врагов. Видимо, это послужило причиной того, что через месяц после отхода из Хайфы, 27 января 1942 года, капитан Сергеев вдруг вспомнил про инцидент, случившийся с Воробьевым на берегу.
В день отплытия «Анастаса Микояна» из Хайфы, 6 января 1942 года, Жак Григорьевич был в очередной увольнительной в городе. Примерно в 12 часов дня он вдруг увидел на улице своего товарища Федорова. Тот сообщил, что его послали за Воробьевым, так как всей команде было велено срочно возвращаться на борт. Вечером того же дня ледокол покинул Хайфу и ушел в сторону Суэцкого канала.
Капитан Сергеев обвинил Воробьева в самовольном уходе на берег, куда он якобы сбежал без разрешения непосредственного командира. За это Жака Григорьевича разжаловали на месяц в рядовые. Характерно, что в своем приказе капитан Сергеев подчеркивал, что Воробьев заслуживал трибунала, но никаких нареканий до этого не имел, а на ледоколе показал себя дисциплинированным краснофлотцем. Отдельно в приказе подчеркивался профессионализм Жака Воробьева, в частности его четкие действия во время подъема оборванной якорной цепи.
Позже, 20 июля 1942 года, когда «Анастас Микоян» уже успел побывать в Кейптауне, Монтевидео, Сан-Франциско и шел в американский Сиэтл, Воробьев снова получил предупреждение от капитана. Как «не сделавший для себя должного вывода», водолаз, обвиненный в пререкании со старшим по званию, получил запрет на увольнительные в иностранных портах.
В Сиэтле судно планировало стать на ремонт, получить необходимое вооружение и пополнить запасы. Там же Жак Воробьев совершил очередной проступок. Со своими соседями по каюте, водолазом Левандовским и зенитчиком Кужелевым, Воробьев обсуждал закупку в США обмундирования для личного состава. Краснофлотец Кужелев возмущался: «Начальство закупило для себя хорошее обмундирование, а нам приобрели какие-то дерюги!». На это Воробьев разразился целой тирадой: «Не было правды и не будет. Партия поставила на руководящие посты дураков, вот они и делают, что хотят. Возьми хотя бы нашего комиссара: ни черта не понимает, даже доклад сделать не может! То же самое и младший политрук Барковский. Партия поставила — вот они и сидят». Водолаз привел пример со своей работы в Керчи, где над ним стоял начальник, который должен был руководить большими делами, но ничего в них не понимал.
На слова Кирилла Левандовского о том, что в СССР нерадивого руководителя снимают с работы, Жак Воробьев еще жарче стал критиковать советские порядки, отметив при этом, что, в отличие от США, в Советском Союзе за любую критику человека ждал арест. Воробьев не преминул сравнить и уровни жизни пролетариата в двух сверхдержавах: «В Америке рабочие зарабатывают неплохо — по 20 долларов в день — и даже имеют личные автомобили». Постоянно докладывавший о словах Воробьева старшему политруку Новикову, Левандовский сообщил и о новом инциденте.
В начале августа 1942 года, после девятимесячного перехода длиною в 25000 миль, «Анастас Микоян» добрался до Анадырского залива на Чукотке. Войдя в состав экспедиции особого назначения (ЭОН-18), ледокол должен был пройти на запад Северным морским путем, доставить военные грузы и дать возможность Северному флоту пополниться боевыми кораблями.
14 августа 1942-го ЭОН-18 под командованием прибывшего на судно нового капитана, Юрия Хлебникова, команда отправилась в трудный поход. Как ни охотились за караваном немецкие подлодки и тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», потопить советских моряков им не удалось. В середине ноября 1942 года, когда навигация прекратилась, ледокол направился в порт Молотовск на Белом море.
По дороге в Молотовск экипаж, обогнувший мыс Канин Нос и тем самым завершивший кругосветное путешествие, ждало очередное испытание. Вечером 26 ноября 1942 года проходящий в трехстах милях от Архангельска корабль сотряс страшный взрыв. Напоровшись на оставленную немцами мину, ледокол лишился хода, рулевого управления, электроэнергии и связи и дал сильный крен на правый борт. Вся кормовая часть судна была искорежена, сильно повреждено машинное отделение и верхняя палуба.
Запустив в работу дизель-генератор, моряки принялись спасать корабль. Быстро надев свой гидрокостюм, Жак Воробьев спустился под воду. Работать в ледяной воде, в кромешной темноте было почти невозможно, но водолазу удалось успешно завести под пробоину. Тем самым смелый водолаз дал возможность команде через каких-то 15 минут после взрыва откачать воду и обеспечить кораблю ход. «Анастас Микоян» был спасен и отведен в Молотовск, на местный судостроительный завод.
Находясь в Молотовске, Жак Воробьев вновь вел подводные работы по ремонту корабля. Но, героически показывая себя в боевой обстановке, он продолжал конфликтовать с руководством во время ежедневной службы. Уйдя 21 декабря 1942 года на берег, где его ожидала знакомая девушка, актриса Молотовского театра имени Ленинского комсомола, водолаз не знал, что очередная увольнительная станет для него роковой.
Через четыре дня старпом Марлян и капитан ледокола Хлебников приказали старшему лейтенанту Фаворову опросить Воробьева, а материалы на него передать в Военный трибунал. Водолаза обвинили в дезертирстве: имея множество взысканий и предупреждений, он снова ушел без спроса с корабля, пробыв в самовольной отлучке более 16 часов.
Жак Григорьевич был арестован 29 декабря 1942 года прямо на борту ледокола и водворен в местную внутреннюю тюрьму НКВД. Делом водолаза занялись начальник следственного отдела НКВД Беломорской военной флотилии лейтенант госбезопасности Андреев и старший оперуполномоченный НКВД, старший политрук Никитин. В постановлении на арест указывалось, что Воробьев, будучи враждебно настроен к существующему в СССР строю, систематически высказывал свои антисоветские взгляды среди краснофлотцев корабля, находящегося в заграничном плавании. Помимо антисоветчины, Воробьева обвинили в преступном отношении к служебным обязанностям. Дескать, находясь в служебной заграничной командировке в Хайфе, самовольно покинул корабль, вследствие чего «Анастас Микоян» не вышел своевременно в море. В постановлении упоминалась и вторая «самоволка» Воробьева, состоявшаяся за несколько дней до этого в Молотовске.
Допросив членов команды, сотрудники НКВД получили на Жака Воробьева дополнительные материалы. Так, старший политрук Новиков, у которого накопилось за время плавания много компромата на Воробьева сообщил, что водолаз не только публично клеветал на уровень жизни в СССР, но и дискредитировал командный состав судна. «Воробьев рассказывал, что командный состав закупает столько вещей за границей, что корабль “дает крен на нос”», — именно в носовой части корабля располагались каюты руководства.
Закрытый суд над Жаком Воробьевым состоялся 15 января 1943 года. Фигурант дела обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-10 ч. 2 и 193-7 УК РСФСР. Приговором военного трибунала Беломорской военной флотилии Жак Григорьевич был осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей, но, как он и просил в последнем слове, получил отсрочку в связи с направлением на фронт.
Прямо из зала суда Жак Воробьев отправился доказывать свою лояльность в 614-ю отдельную штрафную роту Северного флота. Сражаться с немцами штрафнику пришлось на Кольском полуострове у реки Тулома. В роте Воробьев все время находился на передовой, где под непрекращающимся обстрелом противника занимался оборудованием огневых точек. Участвуя в одной из боевых операций, Жак Григорьевич получил ранение, но, не растерявшись, бросился к другим раненым бойцам, которым под градом пуль оказывал первую помощь.
За проявленный героизм в апреле 1943 года военным трибуналом Северного оборонительного района Северного флота Жак Воробьев от отбытия наказания был освобожден. Он остался воевать в Заполярье в роте автоматчиков, где снова доказал свое мужество и смелость. В январе 1944 года командование отозвало Жака Григорьевича в электромеханическую школу учебного отряда Северного флота, где он занялся подготовкой водолазов.
Несмотря на свое увлечение театром, после войны Жак Воробьев решил связать свою жизнь с морем. Театр остался только в виде художественной самодеятельности, а все основное время Жак теперь занимался делами куда более рискованными. После своей демобилизации в сентябре 1948 года он поднимал на Неве и Ладоге затопленные баржи с боеприпасами, долго был испытателем-водолазом. По долгу службы объездив полмира, в конце концов он поселился в Латвии. В Риге Воробьев строил мост, сооружал Комсомольскую набережную. Опасная работа постоянно заставляла смотреть смерти прямо в лицо. Однажды, устанавливая под водой огромный бетонный колодец для атомного реактора, Жак Григорьевич зацепился скафандром за прут арматуры и повис в толще воды. Помощи пришлось ждать шесть часов: нужен был глубоководный скафандр, за которым поехали за 40 километров. Воробьева уже заливала вода и казалось, что все кончено, но спасатели успели вытащить его на поверхность.
В сентябре 1963 года ветеран войны решил выяснить, за что его тогда, в декабре 1942 года, арестовали на самом деле. В своем заявлении на имя прокурора города Архангельска Воробьев подчеркивал: «Cчитаю, что осужден был неправильно… Мне не хочется на себе носить пятно всю жизнь за дела эпохи культа личности». В конце концов военный трибунал Северного флота дело Воробьева пересмотрел. Военным прокурором Северного флота в ноябре 1963 года было установлено, что высказанное Воробьевым личное мнение о комиссаре и политруке корабля, а также его другие высказывания не носили характера антисоветской агитации. Не подтвердился и факт его дезертирства в Хайфе. Что же касалось его самовольной отлучки 21 декабря 1942 года в Молотовске, то, по действовавшему в 1960-е годы УК РСФСР, кратковременная самовольная отлучка преступлением не считалась. Приговор в отношении Жака Воробьева был отменен, а дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления.
Герой кругосветного плавания, награжденный боевыми медалями — трибунал доказал, что выдвинутые против него обвинения в дезертирстве были надуманными. Его «антисоветские выпады» и вовсе оказались обычной констатацией бытовавшего в Советском Союзе маразма. Воробьева в действительности посадили за высказанное им мнение — случилось ровно то, о чем он говорил своим сослуживцам.
В конце 1960-х годов Жак Григорьевич стал создателем спасательной станции в одном из любимых мест отдыха жителей Риги — Вецаки. Помимо спасения людей, начальник станции успевал вести занятия в клубе юных водолазов, набираемых среди учеников рижских школ. Жак Воробьев признавался, что в один из смертельных моментов у него родилось острое чувство, которое осталось с ним на всю жизнь. Он понял: в критических ситуациях не может быть для людей превыше долга, чем прийти, и как можно скорее, на помощь. Неважно, кто ждет помощи — родной и близкий, друг или незнакомый человек.
Жака Григорьевича Воробьева не стало 5 июня 1987 года. До последних дней он работал заместителем начальника службы спасения и водолазным специалистом. Его имя записано сразу на двух надгробиях: одно находится в Юрмале, другое — на северо-западной окраине города Кола, в Мурманской области, где его по ошибке когда-то посчитали убитым.
10.01.2023