Моисей Вайсбейн
1897 – 1938
Жители и гости Израиля, вероятно, наслышаны о кибуце Гиват-ха-Шлоша близ города Петах-Тиква. После Второй мировой войны он принял многих детей из Европы, переживших Холокост. Однако мало кто знает, что изначально кибуц располагался не за городом, а в самой Петах-Тикве, и что среди его основателей были члены сионистско-социалистического движения из Советского Союза, приехавшие строить еврейский дом после многих лет тюрем и ссылок.
Одним из них был тогдашний член правления кибуца Моисей Вайсбейн. Уроженец Одессы, прошедший через тяготы Гражданской войны, подпольную работу и ссылку, Вайсбейн мечтал строить трудовое еврейское государство в Палестине. Но когда, казалось бы, жизнь начала налаживаться, он рискнул покинуть Эрец-Исраэль ради крайне опасного задания – восстановления левого сионистского движения в СССР.
В кибуц Моисей так и не вернулся. Лишь спустя годы члены квуцы «Маавар», строившие Гиват-ха-Шлоша, а также лидеры Израиля узнали горькую правду: их товарищ пал за Сион в страшные годы сталинского террора.
Моисея Вайсбейна друзья звали Микитой. История этого прозвища уходит корнями в начало 1920-х годов. В одесском отделении Сионистско-социалистической партии (ЦСП или ЦС) было несколько тезок, поэтому Вайсбейна долгое время называли «Миша Ва» – а одного из его закадычных друзей, Моисея Лехтмана, ласково величали «Мишеле».
Но однажды Лева Шнайдер назвал Вайсбейна украинским именем. На недоуменные вопросы друзей Шнайдер ответил, что Вайсбейн совершенно не знал еврейской религии, не говорил ни на идише, ни на иврите: «Ну форменный Микита!». Это шутливое прозвище прижилось и осталось с Моисеем Вайсбейном навсегда.
Моисей Вайсбейн действительно происходил из ассимилированной семьи, не имевшей тесных связей с еврейской средой и культурой. Он родился 14 ноября 1897 года в Одессе, в семье Герша Давидовича Вайсбейна, известного в городе домовладельца. Герш Вайсбейн не жалел средств на образование сына, но воспитывал Моисея – по-домашнему Мишу – в русской культурной традиции. Тем не менее, в Вайсбейне-младшем жило подспудное чувство национальной гордости, пробужденное многочисленными антисемитскими инцидентами в годы Первой мировой войны.
После Февральской революции 1917 года, когда Временное правительство начало принимать евреев в ряды армейских офицеров, Вайсбейн решил доказать, что евреи – отличные воины, ничем не хуже русских солдат. Тогда он учился в Москве, в эвакуированном туда Рижском политехническом институте, но, узнав о либеральном указе, сразу вернулся домой, в Одессу. В родном городе он поступил на краткосрочные специальные курсы при Одесском военном училище. Спустя несколько месяцев Вайсбейн уже щеголял в офицерской форме. Ему не терпелось вступить в бой за честь еврейского народа. Однако вскоре русский фронт распался, большевики пришли к власти, и миллионы евреев вернулись в свои дома.
Так Моисей дождался самого знаменательного дня в своей жизни. В ноябре 1917 года, когда весть об обнародовании Декларации Бальфура достигла Одессы, тысячи евреев вышли, ликуя, на улицы города. Среди марширующих в параде еврейских солдат был и молодой прапорщик Вайсбейн. На груди его красовался большой бело-голубой галстук, символизирующий цвета сионистского движения. Этому движению молодой одессит с недавних пор симпатизировал, познакомившись с евреями-сионистами в офицерской школе.
Несмотря на приподнятое настроение, Моисей Вайсбейн осознавал, что захват власти большевиками в Петрограде, в считанные дни всколыхнувший всю территорию бывшей империи, неминуемо приведет к масштабному кровопролитию. И немедленно занялся созданием еврейской самообороны в Одессе – Еврейской боевой дружины. Еврейское население надо было защитить от возможных беспорядков. Действительно, собственный отряд самообороны, одним из главных инициаторов и командиров которого был Микита, придал одесским евреям уверенности. Само его существование служило сдерживающим фактором для тех, кто хотел посеять панику и смуту.
Смута и беспорядки не заставили себя долго ждать. В те дни Микита передвигался по Одессе, словно ходячий арсенал: при винтовке, пистолете и ручных гранатах. Однажды во время перестрелки с очередной бандой пуля пробила его высокую папаху, едва не угодив в голову. Этот легендарный головной убор позже согрел не одного активиста, сосланного в холодные сибирские края, и стал своеобразным талисманом среди одесских сионистов.
В апреле 1919 года, когда в Одессе временно взяли власть большевики, в местный Губревком поступила телеграмма от атамана Григорьева, командира крупного отряда, ранее воевавшего на стороне войск Украинской Народной Республики. В телеграмме сообщалось, что отряд решил присоединиться к большевикам и идет в Одессу. Вступив в город, люди Григорьева сразу же начали нападать на местных евреев. Одесскому Губревкому ничего не оставалось, как связаться с руководителями еврейской самообороны, в том числе и с Микитой. Боевая дружина незамедлительно приступила к наведению порядка. В скором времени, получив достойный отпор, григорьевцы вынуждены были покинуть Одессу.
Решение создать еврейскую самооборону оправдывалось еще не один раз. В конце января 1920 года Одесса снова оказалась на грани погрома. В городе, где последние дни хозяйничали «белые», неизвестными был убит начальник контрразведывательного отделения штаба войск Новороссии Георгий Кирпичников. Монархисты, готовясь к пышным похоронам, открыто заявляли о неминуемой мести евреям.
Еврейская боевая дружина не медлила. За день до траурного шествия, 29 января 1920 года, Моисей Вайсбейн выставил вооруженную охрану на улице, по которой должна была пройти похоронная процессия. Это вызвало немедленную реакцию властей. Сам «Главноначальствующий Новороссии» генерал Шиллинг позвонил в штаб самообороны: «Говорит военный комендант Одессы генерал Шиллинг. Кто у телефона?». «Начальник штаба Еврейской боевой дружины прапорщик Вайсбейн!», – прозвучал четкий ответ. «Вы должны немедленно убрать своих людей с улицы», – потребовал генерал. «Может ли Его превосходительство гарантировать, что не поднимет руку на евреев?», – парировал Вайсбейн. «Я ничего не гарантирую!», – гневно воскликнул Шиллинг. «Тогда я отдаю приказ усилить патрули!», – решительно заявил Вайсбейн. Кирпичникова похоронили без особых эксцессов, а «войска Новороссии» вскоре сбежали из Одессы.
После роспуска большевиками отряда самообороны Моисей Вайсбейн вполне мог присоединиться к новым хозяевам страны. Человек левых взглядов, он симпатизировал рабочему движению. Но строить социализм Вайсбейн мечтал исключительно на родине еврейского народа – в Эрец-Исраэль. И Микита активно включился в сионистское движение, вступив в партию «Цеирей Цион», где вскоре стал членом секретариата местного отделения.
После Харьковской конференции 1920 года, ознаменовавшейся расколом «Цеирей Цион» на левую и правую фракции, он продолжил свою деятельность на стороне левых сионистов. А большинство бывших членов одесской «Цеирей Цион» примкнуло к правым, которые впоследствии перешли в новую организацию – Сионистскую трудовую партию (СТП). Несмотря на название, «трудовики» категорически не принимали марксистскую идеологию и классовую борьбу и отказывались участвовать в местных Советах. Их левые противники – «Цеирей Цион – ционим-социалистим», или Сионистско-социалистическая партия, известные под аббревиатурами ЦСП или ЦС, наоборот, решили строить социализм в Палестине, не отказываясь пока от широкого участия в местных Советах, пусть и с большевиками.
Миките пришлось практически с нуля выстраивать работу новой сионистской партии. С присущей ему энергией он взялся за создание ячеек сначала в Одессе, а затем и в ее окрестностях. Микита неустанно путешествовал из одного места в другое, вдохновляя своим энтузиазмом еврейскую молодежь. После отъезда некоторых членов ЦС за рубеж Микита был введен от одесситов в ЦК партии, и его имя стало известным в партийных отделениях по всей Украине.
В начале 1920-х годов ЦСП начала борьбу за свое легальное существование. Преследование партии в целом и ее отдельных членов усиливалось, и Микита с товарищами приняли решение официально потребовать от властей легализовать их партию. Ими была составлена подробная докладная записка во Всеукраинский центральный исполнительный комитет (ВУЦИК) и южбюро Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС), разъясняющая политическую позицию партии и требующая ее признания. В своем меморандуме Центральный комитет ЦСП апеллировал к специальному разъяснению ЦИК СССР, опубликованному в одном из центральных печатных органов. Согласно ему, политические партии, не ведущие борьбы против советской власти, не нуждались в специальной легализации. На основании этого документа ЦК ЦСП также требовал освобождения арестованных сионистов-социалистов.
Миките поручили отправиться в Харьков, чтобы лично подать докладную записку Григорию Петровскому, председателю ВУЦИК. На самом деле никто не верил в успех этой миссии, и лишь Вайсбейн сохранял оптимизм. К большевику Петровскому он все же попал – большая удача. В ходе многочасовой беседы Петровский заявил, что он ничего не знает о деятельности партии, сославшись на то, что этим занимается ЧК. Микита не растерялся и попросил пригласить на встречу представителя чекистов. Между пришедшим в кабинет чекистом и Микитой развернулась острая полемика. Вайсбейн так разгорячился, что, отвечая на обвинения в контрреволюционной деятельности и связях левых сионистов с империалистическими кругами, стал стучать кулаком по столу. Петровскому пришлось Микиту успокаивать, пообещав вскоре ответить письменно. Спустя некоторое время Микита получил ответ за подписью Петровского, в котором утверждалось, что члены ЦСП арестовываются не за принадлежность к партии. Тогда он попросил предоставить ему официальный документ, который давал бы местным органам Советской власти ясные указания не препятствовать легальной работе партии сионистов-социалистов. Однако такого документа Миките получить не удалось.
Репрессии против партии продолжились, и она окончательно ушла в подполье. Вскоре настала очередь Микиты: в феврале 1923 года его арестовали в Киеве и приговорили к высылке за границу сроком на 5 лет. До получения визы ему предстояло отбывать ссылку в Вологодской губернии. Моисей Вайсбейн находился в Вологде до февраля 1924 года, после чего, получив визу, выехал в Литву. Пробыв в Литве несколько недель, он отправился в Данциг. Там Микита активно включился в работу в качестве члена секретариата Всемирного бюро Сионистско-социалистической партии и члена делегации ЦСП СССР. Вместе с Исраэлем Идельсоном, другим членом ЦК, Микита создал в Данциге секретариат Всемирного бюро Сионистско-социалистической партии. Осенью 1924 года он переехал в Берлин, важный центр сионистского движения, поселился в районе Шарлоттенбург и продолжил свою партийную деятельность.
Но будучи убежденным сторонником трудовой Палестины, Микита не планировал надолго задерживаться в Европе. После длительных переговоров с руководством он отказался от предлагавшейся ему высокой партийной должности и в марте 1925 года отправился на Землю обетованную.
По прибытии в Эрец-Исраэль Микита поселился в Петах-Тикве, присоединился к трудовому коллективу «Маавар». Иврита он не знал, но язык освоил быстро. Вскоре Микита проявил себя не только как выдающийся общественный деятель, но и как один из лучших работников, не чураясь тяжелого физического труда. Как и многие его товарищи, он трудился по найму на самых сложных работах. «Трудовой коллектив «Маавар» действовал по принципу кибуца, когда его члены отправлялись на заработки в разные места, а деньги складывались в общий котел.
Микита быстро стал важной фигурой в палестинском рабочем движении. Его избрали казначеем «Маавара» и членом правления кибуца Гиват-ха-Шлоша, созданного совместно с другими рабочими коллективами.
Тем временем ряды ЦСП в Советском Союзе значительно поредели: многие активисты эмигрировали, других подвергли арестам и депортациям. В этой ситуации представители партии в Подмандатной Палестине приняли решение отправить в Советский Союз одного из своих ключевых деятелей. Миссия была ответственной: установить взаимоотношения с действующими отделениями партии, укрепить ее позиции и усилить связи с исторической родиной.
Первоначально эту опасную задачу возложили на близкого друга Микиты – Моисея (Моше, Мишу) Лехтмана. В 1927 году он отправился в Латвию с целью нелегально проникнуть оттуда в СССР. Однако попытка окончилась неудачей: латыши задержали его прямо в приграничной полосе, и Миша был вынужден вернуться в Петах-Тикву.
Делегация ЦСП не оставляла мысли об осуществлении миссии. Однако найти нового кандидата для столь рискованного предприятия оказалось непростой задачей. Долгие и напряженные обсуждения в конце концов привели к неожиданному решению: выбор пал на Микиту, с самого начала вызвавшегося добровольцем. После тщательного взвешивания всех «за» и «против» делегация дала зеленый свет его поездке.
К моменту отъезда Вайсбейна заграничная делегация уже полгода не имела никакой связи с Центральным бюро ЦСП в Советском Союзе. Микита отправлялся в путь не просто как рядовой член партии, а в качестве представителя Всемирной организации «Цеирей Цион – ЦСП» он же Вельтфербанд – руководящего органа всего движения, которое за несколько лет до этого объединилось со всемирной организацией «Поалей-Цион», где основную роль играл легендарный Давид Бен-Гурион.
Путь Микиты в Советский Союз пролегал через швейцарский Базель. Там он активно участвовал во Всемирном сионистском конгрессе, работая в одной из комиссий бок о бок с Меиром Яари, видным лидером кибуцного движения в Палестине, и Хаимом Бадичи, представлявшим йеменских евреев в сионистском рабочем движении.
Проведя в Базеле несколько насыщенных недель, Микита отправился в Данциг. Здесь он в качестве почетного гостя принял участие во всемирной конференции «Гехалуц». Следующей остановкой стал Берлин, где Микиту ждали долгожданные новости: прибыли деньги, пришло письмо с подтверждением возможности въезда в СССР через Латвию, а также сама латвийская виза.
По прибытии в Латвию Микита установил контакт с одним из членов партии по фамилии Меерович. Тот, в свою очередь, свел Вайсбейна с опытным контрабандистом. В ноябре 1927 года, под покровом ночи, Микита вместе со своим проводником благополучно пересек латвийско-советскую границу на участке Зилупе. Добравшись до железнодорожной станции, Микита сел на поезд, следовавший прямиком в Одессу.
По прибытии в черноморскую столицу он незамедлительно связался с Ханой Барабаш, членом молодежной организации ЦСП – ЦС Югенд Фербанд (ЦСЮФ), адрес которой ему дали в Палестине. Риск был большим, так как заграничная делегация все это время не получала никаких вестей из СССР. Встретившись с девушкой, Микита попросил ее устроить встречу с Лившицем, членом Центрального бюро партии, который, по его сведениям, находился в городе. Однако Хана решила подстраховаться. Вместо Лившица она организовала встречу Вайсбейна с рядовым членом ЦСП, специально прибывшим из Тирасполя.
Молодой человек, представший перед Микитой, предполагал, что внезапно появившийся в городе незнакомец был представителем какой-то ячейки, желавшей восстановить связь. Однако услышав, что тот прибыл из самой Эрец-Исраэль с полномочиями представлять в СССР Всемирная организация «Цеирей Цион – ЦСП» Вельтфербанд, парень изрядно испугался. Дрожащим голосом признавшись, что он не Лившиц, молодой человек немедленно связался с Ханой Барабаш. Удостоверившись, что перед ними действительно представитель Палестины, ребята наконец позвали настоящего Лившица.
На встрече с активом Микита раскрыл карты: он прибыл в СССР нелегально для восстановления движения. Вайсбейн сообщил, что «наверху» было принято решение создать новый Центральный Комитет под его началом. Для этого Вайсбейн планировал организовать побег ряда видных деятелей партии, находившихся в ссылке. Подвергнув критике конспиративную работу товарищей и побеседовав с каждым из них, он назначил новое районное руководство и прочел доклад о последнем сионистском конгрессе.
Микита также поделился с товарищами своими планами на будущее. Он заверил их, что финансирование будет стабильным – деньги он намеревался регулярно получать из Риги. Более того, Микита даже надеялся приобрести пишущую машинку для нужд Центрального Комитета, что значительно облегчило бы его работу.
При себе Вайсбейн имел лишь воинскую книжку на имя некоего Выгодского, возраст которого заметно отличался от его собственного. Ситуацию нужно было срочно исправлять. Местные партийцы взялись за дело с энтузиазмом. За 75 рублей – сумму по тем временам немалую – они в кратчайшие сроки раздобыли для Микиты документы на имя Кофмана Хаима Мошковича. По этим бумагам Вайсбейн прописался в Одессе. Теперь его положение было совершенно легальным.
Но, увы, все эти меры предосторожности оказались совершенно напрасными. Задолго до прибытия в Одессу эмиссара Вельтфербанда советское ОГПУ сумело внедрить своих агентов в сионистское движение. Впоследствии товарищи утверждали, что следить за Микитой советские шпионы начали даже не в Европе, а еще в Петах-Тикве. Среди тех, кого Микита пригласил тогда на встречу с активом, также были люди, работавшие на чекистов.
Во время пребывания Моисея Вайсбейна в Одессе за ним было установлено наружное наблюдение. Однако Микита проявлял исключительную осторожность, постоянно проверяя, нет ли за ним слежки. Для этого он нередко направлялся в безлюдные места, вынуждая наблюдателей действовать с особой осмотрительностью. Когда Вайсбейн предпринимал попытки обнаружить слежку, наблюдение временно прекращалось.
Агентам, однако, удалось установить, что Микита часто посещал дом № 19 по улице Зиновьева. Проверка жильцов указанного дома привела к неожиданному открытию: там жил отец Вайсбейна, который, согласно записи в домовой книге, значился умершим. Несмотря на обнаруженную им слежку, Моисей Вайсбейн не смог устоять перед искушением навестить родной дом, где по-прежнему жили его близкие.
3 декабря 1928 года Моисей Вайсбейн отправился в Киев. Одесситы снабдили его явочными адресами. Чекисты не торопились арестовывать Микиту в Одессе, чтобы проследить, с кем из еще неизвестных им подпольщиков он намеревался встретиться. По прибытии в Киев Микита не успел ни с кем связаться – прямо на вокзале он обнаружил за собой слежку. Оставив вещи в камере хранения, он попетлял по городу, а на следующий день выехал в Москву.
Вайсбейн прибыл в Москву окольными путями, избегая прямых маршрутов. В советской столице он провел две недели, за которые успел переговорить с двумя находящимися в подполье видными сионистами. Этим товарищам он сумел поведать о положении дел в Палестине. Однако большего Микита сделать не успел: его арестовали 3 января 1929 года на Мясницкой улице, прямо у входа в здание почтамта.
В очередной раз Моисей Вайсбейн был осужден советской властью. На этот раз – по статьям о шпионаже и контрабанде. Свой срок в виде трех лет заключения Микита отбывал в печально известном СЛОНе (Соловецком лагере особого назначения), где подхватил туберкулез легких. По истечении трехлетнего заключения Вайсбейну объявили о дополнительной высылке в Восточную Сибирь сроком на три года.
С июня 1931 по октябрь 1932 года он находился в ссылке в Енисейске, после чего перебрался в Минусинск. Там Микита устроился на работу старшим бухгалтером в межрайонное агентство Союзтабаксырье. Через полгода, в январе 1934-го, срок ссылки вышел, и Микита отправился в Херсон.
Херсон был выбран не только из-за ограничений на прописку в ряде городов СССР. Микиту влекли чувства к живущей в Херсоне Соне Рольник. С этой девушкой, уроженкой Николаева, сосланной также за активное участие в ЦСП, Микита познакомился еще в Енисейске. Молодых людей считали парой, хотя они никогда не жили вместе и не регистрировали брак официально.
Отбывшая ссылку Соня устроилась в Херсоне счетоводом в жилищную кооперацию и сняла для Микиты комнату в соседнем доме. Приехав, Вайсбейн нашел работу бухгалтером на швейной фабрике. Все восемь месяцев пребывания в Херсоне Микита и Соня безуспешно пытались получить прописку. Вконец отчаявшись, они вновь расстались: Соня направилась в Днепропетровск, а Моисей Вайсбейн – в Кременчуг.
Несмотря на то, что Микита и Соня приостановили свои личные отношения, в сионистском движении они продолжали действовать совместно.
Еще находясь в Енисейске, Микита вместе с соратниками приступил к работе над обновлением партийной программы ЦСП. Внутри партии велись бурные дискуссии, и в итоге Моисей Вайсбейн и Яков Вигдерзон брат еще одного видного сиониста, один из ведущих деятелей сионизма-социализма в СССР, взяли на себя ответственность за создание новой, актуальной программы партии, отвечающей духу времени. Эта важная работа была успешно завершена в Херсоне.
В феврале 1936 года, когда все приготовления по оформлению программы были завершены, Соня Рольник отправилась к Миките в Кременчуг. Вайсбейн вручил ей копию программы, сопроводив просьбой: распространить документ исключительно среди самых надежных соратников, сохранивших верность движению.
Соня приступила к информированию товарищей, остававшихся на свободе, многие из которых разделили в свое время с ней и Микитой тяготы ссылки. А в ночь на 12 сентября 1937 года член ЦК ЦСП Моисей Вайсбейн снова был арестован. При обыске в его квартире сотрудники НКВД не обнаружили ничего существенного. По мнению начальника Кременчугского городского отдела НКВД Борина, Микита, очевидно, был готов к аресту. Среди изъятых у него вещей оказались лишь две книги и документы на выезд за границу.
Вскоре дело Микиты было передано из Кременчуга в Управление НКВД Харьковской области. Местные чекисты утверждали, что Микита был связан с фигурантами агентурного дела «Иногородние», заведенного их подразделением. В числе проходящих по этому делу оказались сионисты Айзик Эльканович, Исай Зельнер, а также Вениамин Пех, вернувшийся из ссылки в 1935 году.
Согласно ориентировкам 4-го Отдела УГБ НКВД УССР, Микиту и упомянутых сионистов посещали Шабтай Володарский и Мендель Бейлин из Курска, намеревавшиеся возродить сионистское партийное подполье в стране. Однако и Вайсбейн, и все арестованные, признавая факт дружеских отношений, отрицали наличие какой-либо организационной связи между собой.
Тем временем состояние здоровья Моисея Вайсбейна, переведенного из Харькова в киевскую Лукьяновскую тюрьму, стремительно ухудшалось. 26 марта 1938 года санотдел НКВД УССР постановил разрешить заключенному, страдающему туберкулезом легких, лежать по три часа в день и назначил ему усиленное питание.
В этот же период показания Микиты внезапно претерпели кардинальные изменения. Ранее категорически отрицавший какую-либо партийную деятельность после освобождения из ссылки, 31 марта 1938 года он дал совершенно невероятные показания. Якобы в мае 1937 года, через Моисея Лехтмана, жившего в Тель-Авиве, он получил директиву «Вельтфербанда». В ней созданному Микитой и его соратниками Союзному объединенному ЦК сионистов якобы предписывалось максимально активизировать антисоветскую работу организации и в кратчайшие сроки продемонстрировать ее результаты. Особый акцент в этой директиве делался на предстоящих выборах в Верховный Совет и необходимости подорвать их международное значение путем совершения террористических актов против ключевых депутатов. Кроме того, в показаниях упоминались планы созыва объединенных сионистских съездов в трех регионах: РСФСР, Украине и Беларуси.
Учитывая характер Микиты, все его предыдущие показания и состояние его здоровья, можно с уверенностью утверждать: за текстом протокола стояли чекисты, грубо сфабриковавшие его содержание.
Жизнь Моисея Вайсбейна оборвалась спустя несколько недель. 19 апреля 1938 года он скончался в терапевтическом отделении больницы Лукьяновской тюрьмы в возрасте 40 лет.
Большинство арестованных товарищей Моисея также не дожили до освобождения из сталинских застенков. Однако судьба оказалась благосклонна к его возлюбленной и соратнице, Соне Рольник: ей удалось выжить и, хотя уже в преклонном возрасте, обрести наконец свободу на земле Израиля.
Те, с кем Микита начинал строить еврейское государство в Подмандатной Палестине, впоследствии стали видными деятелями Израиля. Его товарищ Исраэль Идельсон занял пост министра внутренних дел. Миша Лехтман долгие годы возглавлял Гистадрут в Тель-Авиве и стал одним из основателей города Холона. Одесский соратник Микиты, Эмануэль Харуси (Новогребельский), прославился как известный израильский поэт-песенник. Имена многих его товарищей увековечены в названиях улиц по всей стране. Кто знает, возможно, однажды и в Петах-Тикве появится улица, носящая имя Микиты?
18.07.2024
Библиография и источники:
Операція органів НКВС УРСР проти сіоністів. 1937–1938 / Авторы: Валерій Васильєв, Роман Подкур, Андрій Когут. – К.: Видавець В. Захаренко, 2021. – 864 с.
Интервью Софьи Рольник // Секция устной документации Научно-исследовательского института современного иудаизма Авраама Хармана при Еврейском университете в Иерусалиме, 1975 год (интервьюер – Михаэль Сегев).
Материалы на сионистов за 1921-1922 год // ОГА СБУ, Ф.13, оп.1, спр 413, т.2, ч.2, лл.140,168,171,173.
Доклады секретного отдела ГПУ // The Central Archives for the History of the Jewish People, JP-6618, P356-Cop-mat-157 Altschuler, лл. 101-106.
יהודה ארז. ספר צ״ס : לקורות המפלגה הציונית־סוציאליסטית וברית נוער צ״ס בברית המועצות. עם עובד, 1963, 492-497.
