Софья Рольник
1904 – 2000
В июле 1931 года в газете «Гаарец», издававшейся в подмандатной Палестине, была опубликована заметка о происходящих в Советском Союзе политических процессах. Среди прочего, заграничная делегация партии ЦС («Сионисты-социалисты») в СССР, опубликовавшая на страницах газеты этот материал, писала об арестах сионистов в Саратове. Одну из арестованных звали Софья Рольник. Эту девушку судили уже во второй раз. Правда, авторы статьи ошибались: Софью Рольник отправили на три года не в Казахстан, где она уже бывала, а в куда более суровый край – Восточную Сибирь.
В общей сложности героиня сионистского подполья Софья Рольник провела в заключении и ссылках 22 года. Назло кровавому Молоху, она выжила, чтобы мы узнали ее историю, а также историю тех борцов за еврейское государство, которые не смогли увидеть его рождение.
Узница Сиона Софья Рольник родилась Николаеве в декабре 1904 года в семье Герца Рольника и Гитель (Кати) Сегал. В семье Рольник, помимо Софьи, были еще сыновья: старший, Михаил, и младший – Владимир.
Мать девушки была по профессии преподавательницей фортепьяно. Отец, Герц Рольник, когда-то был ешиботником, но потом его захватила идея Хаскалы – еврейского Просвещения, от которой он впоследствии также отмежевался, став меньшевиком и принципиальным ассимилятором.
Зато убежденной еврейкой в семье была бабушка, мать отца. Очень религиозная, эта пожилая женщина все свободное время читала Тору в переводе на идиш. Бабушка много говорила об истории евреев, их страданиях, в частности – о погромах, которые она пережила лично. Именно бабушка серьезно повлияла на взгляды Сони Рольник к своим корням, а также ее взгляды на судьбы еврейского народа.
Софья с детства говорила с родителями исключительно на русском, но в тринадцатилетнем возрасте уговорила маму взять ей преподавателя иврита. Занятия длились недолго, но основу языка и базовую лексику девушка успела освоить. Ее национальная подготовка продолжилась уже в компании нанятой учительницы, которая готовила ее для поступления в коммерческое училище, где не было процентной нормы. Учительница была патриоткой Эрец-Исраэль, и каждую субботу, вместо обычных занятий, устраивала для своей подопечной день еврейской истории.
Увлечение национальным движением не прошло и мимо старшего брата девочки. В 1920 году он стал членом сионистско-молодёжного кружка «Маккаби», появившегося в Николаеве при его непосредственном участии.
Николаевская организация «Маккаби» представляла собой небольшой, не связанный с другими организациями, кружок. Ее участники изучали еврейскую историю, географию Палестины, историю сионизма. Юноши и девушки были принципиальными гебраистами, но решили начать с идиша, которым они владели так же плохо.
Однажды Миша подошел к сестре с заговорщицким видом и рассказал, что николаевская молодежь собирается уезжать в Палестину и строить там страну всех евреев. Соне про сионизм можно было не рассказывать, подобные мысли ее посещали давно. «Ты хорошо подумай, потому что могут быть большие осложнения, могут быть и аресты, и всё остальное...», – предупредил о возможных тяготах подпольной жизни Михаил. Соню это ничуть не испугало. Не задумываясь, она согласилась присоединиться к кружку.
В 1921 году брат Миша и несколько самых активных членов николаевской организации решились на алию. Считая себя подготовленными к тяжелой работе на благо Эрец-Исраэль, они тайно перешли границу и отправились в путь на Ближний Восток. Хотя николаевский кружок и потерял своих организаторов, но оставшаяся молодежь руки опускать не стала. Тем более, что сионистское движение на юге Украины начало набирать обороты. Софья Рольник, оставшаяся за брата, и ее товарищи принялись энергично вербовать в свои ряды сторонников. Вскоре из Одессы, узнав об их успехах, приехали знакомиться более подкованные товарищи. Николаевцам поступило предложение – влиться в состав организации «Югенд ЦС», которая являлась молодежным крылом партии «Цеирей Цион ционим-социалистим».
Сионисты-социалисты обязались помогать с инструкторами, литературой и даже отправкой самых достойных в Палестину. Участники кружка «Маккаби» согласились: их взгляды вполне соответствовали программе левых сионистов. Если уж строить еврейское государство, то путем упорного труда на своей земле, и своими руками! С небывалым упорством, имея за спиной большое движение, Соня Рольник с товарищами принялись агитировать за «Югенд ЦС» молодежь Николаева и расположенных неподалеку еврейских сельскохозяйственных колоний. Помимо лекций и бесед, ребята имели возможность обучать своих членов необходимым для жизни в Палестине навыкам. В Одессе «югендовцы» организовали огороды, слесарные мастерские и даже пошивочную мастерскую, где день и ночь шла подготовка к алие. У сионистов было и подпольное издательство, которое печатало журналы с информацией об Эрец-Исраэль и последними новостями движения.
В 1924 году ребята впервые вышли на улицу – выпустили листовки для распространения по городам. Чтобы запутать «органам» следы, молодежь постановила: за Одессу будут отвечать жители Николаева, а за акцию в Николаеве – одесситы.
Перед выездом в город на Черном море Софье Рольник выдали пакеты для одесского руководства – списки адресов, куда можно было послать листовки, и отпечатанную программу партии. Молодежь провела в Одессе блестящую агитационную кампанию. Листовки удалось разбросать прямо на театральных показах, собраниях коммунистов, всевозможных официальных конференциях и во время других больших скоплений людей. Весь город узнал, что комсомол – это не единственная молодежная организация в СССР, а еврейские парни и девушки хотят жить в своей свободной стране.
Реакция властей не заставила себя ждать. В сентябре 1924 года по Одессе и Николаеву прокатились массовые аресты. Софью чекисты тогда вычислить не смогли, но на следующий год все сложилось уже не так радужно. Учась в Николаевском пединституте и с большим удовольствием работая с подростками, Соня Рольник решила организовать ячейку «Югенд ЦС» в сельскохозяйственной колонии Ефингар.
Выехав в колонию, Софья Рольник провела несколько встреч, но во время очередного собрания была, как говоритcя, поймана на месте преступления. У девушки чекисты ничего не нашли, но взяли подписку, что Соня явится в Николаевское областное отделение ГПУ. Выйдя в Николаеве на вокзале, девушка увидела несколько своих товарищей, которые сказали, что ей немедленно нужно ехать в Одессу. Как оказалось, дома у Рольник уже успели побывать непрошенные гости, и единственным спасением от чекистов было бегство в другой город.
В Одессе соратники приняли ее с распростертыми объятьями. Профессиональных инструкторов ЦС в городе не хватало, а жизнь без прописки давала партийному активисту возможность полностью посвятить себя движению. Работать «нелегалы» нигде не могли, поэтому автоматически переводились в разряд профессиональных партийных работников, живших за счет партии. Денег, правда, Соне не хватало даже на скудный завтрак, а ночевать приходилось на квартирах у членов партии. Зачастую – при кислых минах родителей, понимавших всю опасность затеянного их детьми.
Праздник 1 мая 1926 года партия ЦС снова постановила отметить агитацией. За акцию, которая должна была пройти в Одесском ботаническом саду, отвечала Софья. Раздав в долгожданный день листовки юным «трумпельдоровцам» – еще несовершеннолетним сионистам – Рольник пошла в сторону Французского бульвара. Вдруг на выходе из парка к ней подошли двое в штатском. Предъявив ордер на арест и обыск, чекисты сразу же принялись шарить у Сони по карманам. План первомайского шествия и одну оставшуюся листовку она успела выбросить, но ее подопечных взяли в парке прямо с поличным. Их, как несовершеннолетних, вскоре выпустили, а Соню Рольник отвезли в местный отдел ОГПУ.
Допрашивали девушку либерально. Очевидно, зная от агентуры, кто перед ним, следователь терпеливо выслушивал рассказы Софьи о ее полной невиновности. Через несколько дней к девушке на свидание приехала из Николаева мама. Никаких упреков Соня не услышала, но получила зашифрованное сообщение от однопартийцев: руководство официально разрешило ей подавать на «замену».
При содействии организации «Помощь политическим заключённым» и лично Екатерины Пешковой, супруги Горького, многим сионистам тогда позволяли осуществить замену ссылки на выезд в подмандатную Палестину. Однако самостоятельно арестованные сионисты-социалисты заявления на замену обычно не писали, подчиняясь партийной дисциплине. Несмотря на решение ЦК партии, Софья Рольник отказалась. Болезненная слабая девушка, она боялась, что будет обузой для активно строящейся Эрец-Исраэль. С другой стороны, Рольник считала, что оголять партийные ряды в СССР было бы ошибкой. После нескольких волн арестов, в Одессе и других городах, движение оказалось обезглавленным. Отбыв срок наказания, Софья Рольник планировала вернуться в подполье.
После четырех месяцев допросов и двух месяцев этапа девушка оказалась в Алма-Ате. За сионистскую деятельность ей дали три года ссылки. В ссылке сионисты жили очень скудно, работать было негде. Спасало их от голодной смерти объединение в небольшие коммуны, что практиковалось ссыльными любых рангов и мастей. Изредка до них доходили передачи от родственников, еще реже – посылки от совершенно неизвестных лиц из Палестины. Последнее очень воодушевляло Софью и других ссыльных, понимавших, что шлют им из солнечного Тель-Авива посылки их друзья и сподвижники. Три раза в неделю ссыльные должны были регистрироваться в ГПУ, не явившихся сразу же начинали разыскивать. Это не считая слежки за «политическими» и пакостями вроде постоянно задерживаемых денежных передач. Нередки в ссылке были случаи суицида, в том числе и среди сионистов.
В 1927 году коммуну, в которой жила Софья Рольник, разделили. Сионистку перевели в Кокшетау на севере Казахстана. А за полгода до конца ссылки девушку отправили еще дальше – за 90 километров от города. Виной тому была ее принципиальная позиция и дерзкое поведение в ГПУ. Незадолго до освобождения чекисты обычно вызывали людей на беседу: проверить результаты «перевоспитания» политических оппонентов. Беседа с Соней не задалась. Хитрый огэпэушник сначала был очень учтив: «Вот видите, я не боюсь высказывать свои взгляды, а вы боитесь». На это Рольник ответила с вызовом: «Знаете, а при старом режиме ваши товарищи из жандармерии не говорили о своих политических взглядах». – «Так мы, по-вашему, жандармерия?». Девушка в карман за словом не полезла: «По отношению к нам вы играете ту же самую роль». На этом разговор с чекистом закончился. Рано утром Соню посадили на сани и в сорокаградусный мороз отвезли еще дальше от цивилизации.
Софья Рольник освободилась из первой ссылки в июле 1929 года. В Украине и ряде других регионов ей жить запрещалось, поэтому она решила ехать в Саратов, где собралось много ее товарищей. В городе она устроилась статистиком в гидрометбюро. Быстро осознав, что в Советском Союзе репрессии будут только усиливаться, Софья решила все же уехать в Палестину. На удивление, бумага от Пешковой пришла быстро: советское правительство разрешало Рольник выезд. Правда, дело с британским сертификатом на въезд тянулось крайне медленно. А вскоре этот сертификат стал ненужным. 24 декабря 1930 года Софья Рольник была арестована во второй раз.
Как оказалось на следствии, cионистам – группе из 10 человек – припомнили постоянные встречи в Саратове. Их политические беседы, дебаты и доклады, даже анекдоты о членах партии кем-то тщательно фиксировались и немедленно передавались в органы. Через четыре месяца тяжелой отсидки и допросов постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 20 апреля 1931 года Софья Рольник была осуждена на три года ссылки в Восточную Сибирь.
В Енисейске Софья встретила многих своих товарищей по движению: одессита Айзика Элькановича, погибших впоследствии в лагере Мотла Белоцерковского, Гирша Смилянского, Вульфа Львовича, и настоящую легенду – «Микиту», члена Центрального комитета ЦС Мишу Вайсбейна, вернувшегося под чужим именем из Палестины, но пойманного властями.
Моисей Вайсбейн должен был восстанавливать в СССР сионистско-социалистическое движение, но, по всей вероятности, следили за ним еще из Палестины. Проработать в подполье ему суждено было недолго. Микита был настоящим лидером и вскоре после знакомства завоевал сердце Софьи. Сионисты расписываться в таких условиях не стали, жили гражданским браком, но все считали Соню и Микиту супругами.
Отбыв вторую по счету ссылку, в 1934 году Софья Рольник освободилась с «чистым» паспортом. Моисей Вайсбейн сначала жил с Софьей в Херсоне, но затем пара разделилась. Соня прописалась у тетки в Днепропетровске, где устроилась плановиком-бухгалтером в контору аптекоуправления. Моисей Вайсбейн уехал в Кременчуг, и вместе с другим видным членом ЦС, Яковом Вигдерзоном, стал писать новую программу партии ЦС. Группа самых стойких, среди них и Софья Рольник, отходить от сионистского движения не собиралась. Вайсбейн, Вигдерзон, Софья Рольник и несколько других сионистов распространяли новую программу среди проверенных людей, таким образом пробуя восстановить свое движение в Советском Союзе.
Сделать это смельчакам не удалось. В 1937 году НКВД арестовал Айзика Элькановича, Моисея Вайсбейна (чекисты знали его как Соломона Кофман-Выгодского), многих соратников в Твери – почти всех сионистов, когда-то бывших с Соней в енисейской ссылке.
За Софьей Рольник пришли опять 27 февраля 1938 года. При обыске у нее ничего не нашли: новая программа ЦС была надежно спрятана под половыми досками. Вот только допросы в 1938 году значительно отличались от предыдущих. Первый допрос Рольник продолжался четверо суток без сна, второй – уже двенадцать, причем следователь вcё время требовал выдать ему имена соратников: «Говорите! Говорите!». Из кабинета Софья слышала страшные крики, но ее саму не били, если не считать одного раза, когда озверевший следователь хотел ударить ее пресс-папье по голове, но попал арестованной по руке, в считанные минуты посиневшей. Следователи всё время менялись, но спать Рольник не разрешалось. Если София закрывала глаза, то моментально слышала окрик: «Не спите!».
«Шить» арестованным стали не только антисоветскую агитацию и членство в контрреволюционной организации, но и шпионаж в пользу Англии. Софья держалась на допросах стойко, признаваясь лишь в своих сионистских убеждениях, но никак не в подпольной, а тем более шпионской деятельности.
В сентябре 1939 года Рольник объявила голодовку, так как никакого решения по ее делу все еще не было. Арестованную немедленно перевели в одиночку, ужасно пыльную, с грязным матрасом на полу. Следствие явно пыталось сорвать акцию протеста, на что Рольник совершенно спокойно заявила: «Я задушусь на собственном шарфе или вскрою себе вены ногтями. А чем сойти с ума, так лучше умереть». В камере убрались и даже дали Соне нормальный матрас и постель, правда, попробовали кормить сионистку через зонд. Через 13 дней к Софье пришел начальник тюрьмы. Боясь, что за ее смерть придется отвечать ему лично, «товарищ начальник» изменил Рольник режим содержания. В конце концов, в октябре 1939 года, Соне пришел приговор – пять лет лагерей.
Сидеть сионистке пришлось в Караганде. Рольник сначала работала там на ферме, а затем – по приобретенной еще в Енисейске специальности – бухгалтером. Из-за войны условия в лагере были особенно тяжелыми. Переболев бруцеллезом и малярией, Софья затем едва не умерла от пеллагры. От неминуемой смерти ее спасли посылки от дяди, сумевшего в начале войны выехать из Днепропетровска на восток.
В 1943 году, когда у Рольник кончался срок, ей прислали бумажку: «Задержана до особого распоряжения». Это распоряжение пришло в сентябре 1946 года. Прожив два года в узбекской Фергане, узница Сиона получила письмо от того самого дяди, который помогал ей в лагере. Он вернулся из эвакуации в Днепропетровск и предлагал ехать к нему. В Николаеве никакой родни у нее не оставалось. Софья Герцевна уже знала к тому моменту про смерть от рук гитлеровцев своей матери и брата Владимира. Тем не менее, в Днепропетровске прописаться не получилось, равно как не вышло поселиться у семьи погибшего брата Владимира, в Херсоне. Бывшей политзаключенной повезло лишь устроиться бухгалтером на мостопоезд, который переезжал каждые пару месяцев на новый строительный объект.
Так бы и работала сионистка Софья Рольник, помогая восстанавливать разрушенную страну, но в один прекрасный летний день, 9 августа 1949 года, ее вызвали в правление строительного треста. Речь должна была вестись о ее переводе на другой объект. Вот только в кабинете у начальника сидели двое с протокольными лицами: «Вы Рольник Софья?» – «Я» – «Вы арестованы». По дороге чекисты, оказавшиеся сотрудниками 5-го отдела Днепропетровского управления МГБ, пояснили, что по всей стране шли повторные аресты политических, уже отбывших наказание. На этот раз чекистов особенно интересовала переписка Рольник с ее братом Мишей, жившим в Израиле. C ним она общалась в тридцатые годы, продолжала переписываться и после войны, выйдя из лагеря.
В конце ноября 1949 года ей пришел приговор – пожизненная ссылка в Карагандинскую область. На этот раз местом ссылки Софьи Герцевны стал рабочий поселок Чурбай-Нура, в 40 километрах от самой Караганды. В сравнении с лагерем место было терпимое: на должности заместителя главного бухгалтера Софья Рольник получала неплохую зарплату, а шахтерское местечко снабжалось по «первому поясу» – почти как столица союзной республики.
В 1954 году, после смерти Сталина, Софью Рольник освободили. Свобода свалилась на сионистку неожиданно, и воспользоваться ей было сложно. Квартиры у нее не было, а о муже она ничего не слышала с 1938 года. Она была уверена, что с его туберкулезом следствие Микита не пережил. В конечном итоге, Софья Герцевна осталась в Караганде как вольнонаемная. В 1957 году она тяжело заболела: дала о себе знать спина, которую она повредила после сидения на табуретке у следователя.
Пролежав пять месяцев в больнице, Рольник снова поехала в Днепропетровск. На этот раз ей удалось прописаться в городе: все благодаря вмешательству знакомой дяди, депутата Верховного Совета СССР.
В Днепропетровске с бывшими сионистами Рольник не общалась. Однажды, случайно повстречав одного из давних товарищей с женой, также состоявшей в молодости в сионистском движении, она пригласила их в гости. Знакомый был в ссылках, но чудом избежал ареста в 1937 году. На встречу пара не пришла, знакомая потом призналась, что поддерживать отношения с Рольник боялась. Не из-за себя, а из-за своего мужа. Единственной подругой бывшей узницы была анархистка Марья Петровна, сидевшая с Рольник в Днепропетровской тюрьме в 1938 году. Фанатик своей идеи, Марья Петровна жарко спорила с Соней, жестко критикуя сионизм, но при этом оставалась Рольник верной подругой.
Не менее убежденным человеком оставалась и сама Софья Герцевна Рольник. Наладив свой быт через десятилетия арестов и скитаний, женщина задыхалась от советской лжи. Невзирая на то, что Сталина забрали черти, никаких принципиальных изменений в СССР Рольник не наблюдала. Несвободное общество не только затыкало всем несогласным рты, но еще и пыталось выставлять себя на мировой арене примером для подражания. Это касалось и отношения к еврейским гражданам, лишенным каких-либо прав. В 1956 году Софья Герцевна пришла подавать документы на выезд в Израиль. Чиновник даже принимать их отказался, мол, неполный пакет. В 1964-м документов уже хватило, но Рольник снова получила отказ.
Не питая надежды увидеть сестру в Израиле, на поездку в СССР решился ее брат Миша, взявший с собой сына Дана и невестку Замиру. Встреча с сестрой, которую он не видел 44 года, произошла в порту Одессы и была очень трогательной. Группа израильтян и Софья Герцевна посетили также Киев, Ленинград, Москву. Семейную поездку омрачали лишь постоянные «хвосты» – слежка КГБ. Проводив любимого брата и его семью в Израиль, Софья Рольник окончательно решила: все равно попаду в Эрец-Исраэль!
С годами она снова, как когда-то в молодости, стала мучаться вопросом: что я, больная пенсионерка, дам Израилю? Но, в конечном счете, решила, что польза могла быть даже от ее собственной истории. Далеко не все в Израиле знали, что произошло с советскими сионистами, какие среди них были бойцы за идею!
Через три года, после настойчивых требований выпустить ее в Израиль, Софья Герцевна получила разрешение. Она уже собрала чемоданы, взяла билет на самолет, как вдруг по радио сообщили о начале Шестидневной войны. Придя в сберкассу, где пенсионерка должна была разбираться с облигациями, Рольник узнала, что ее просят зайти в ОВиР. Оставив тёте записку – «ищите меня в КГБ, если не вернусь к вечеру» – Рольник отправилась в ОВиР. Служащий сразу поинтересовался наличием израильской визы и, получив утвердительный ответ, заявил: «Разрешение аннулируется». Из-за разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем старую сионистку отпускать отказались. Вновь начались постоянные поездки Софьи Герцевны в Москву: в посольство Нидерландов (после разрыва дипотношений именно Нидерланды представляли в СССР интересы Израиля), во всевозможные инстанции и пышные приемные.
В 1969 году Софья Рольник одержала победу: ей удалось репатриироваться в Эрец-Исраэль. В своей стране она немедленно была признана узницей Сиона: тогда еще были живы люди, помнящие ее по подпольному движению и местам ссылок и заключений. Израильтяне даже выделили ей специальную пенсию, чему Софья Герцевна страшно удивилась: в сионистском движении она оказалась не из-за материальных благ. Поселившись в Кирьят-Хаиме, рядом со своим братом Мишей и его семьей, Софья Рольник три раза в неделю волонтерила в больнице Рамбам. И обнародовала свои воспоминания. Они являются важным источником сведений по истории сионистского движения в СССР.
В Израиле Софья Рольник узнала от соратников, что ее возлюбленный, Миша Вайсбейн, член ЦК Сионистско-Социалистической партии, свой арест принял мужественно. Долгие месяцы он молчал на допросах, называя себя беспартийным и давно отошедшим от антисоветской работы. Признательные показания узник якобы дал 31 марта 1938 года – на своем последнем допросе. Вскоре после этого храброго эмиссара из Палестины не стало. Согласно документам следствия,19 апреля 1938 года, Микита скончался от туберкулеза легких в киевской тюрьме НКВД.
Последние годы своей жизни Софья Рольник жила в Нагарии, в доме престарелых. В возрасте 93 лет Софья Герцевна удивляла близких своим умом и памятью: на спор цитировала целые куски из «Евгения Онегина». Она радовалась каждому дню, проведенному в окружении своей семьи, своего народа, своей страны. Узница Сиона скончалась 16 января 2000 года.
21.03.2024
Библиография и источники:
Материалы проверки по следственному делу № 7766 по обвинению Марьясина М.Г. и др. // Государственный архив Днепропетровской области, Днепр, Фонд 6478, опись 2, д.594.
Докладные записки о вскрытии сионистского подполья и протоколы допросов сионистов, 8.01‒15.07.1938. ‒ ОГА СБУ, Киев, ф.16, д.224(234)
Архивно-следственное дело Полтавского областного управления НКВД УССР по обвинению Аркаве И.Е., Нафтуловича Е.М., Кессельмана Ш.Х. и др. (всего 22 чел.) по ст. 54-10, ч. 1; 54-11, 54-6, Т.1, 1937–1938, 30.12.1937–7.05.1938. ‒ ОГА СБУ, Полтава, д.3388с, т.1
Операція органів НКВС УРСР проти сіоністів. 1937–1938 / Ред. кол.: Г. Боряк, В. Васильєв, З. Галили, С. Голдін, А. Когут, М. Панова, Н. Петров, Р. Подкур;. – К.: Видавець В. Захаренко, 2021. – 864 с.
Интервью Софьи Рольник // Секция устной документации Научно-исследовательского института современного иудаизма Авраама Хармана при Еврейском университете в Иерусалиме, 1975 год (интервьюер – Михаэль Сегев)
