Летним днем 23 июня 1945 года в одном из старых двориков Вильнюса можно было наблюдать странную картину. Прямо на улице группа людей спешно паковала вещи. Все они были евреями, которые, судя по их чемоданам, собирались покинуть литовскую столицу навсегда. Разместились в кузове вместе с багажом. Выезжая, грузовик пропустил вперед «легковушку», которой управлял человек в форме советского летчика.

В салоне с капитаном авиации Николаем Бородулиным, сидевшим за рулем, сидели несколько человек, не поместившихся в кузов грузовика. Ехавшую рядом с водителем женщину, Цвию (или на польский манер — Цивию) Вильдштейн, в Вильнюсе хорошо знали. Она была одной из создательниц вильнюсского детского дома для переживших Холокост еврейских детей.

В аэропорту евреев ожидал подготовленный к вылету самолет. Он должен был доставить их из Советского Союза в Бухарест, откуда путь вильнюсцев лежал в Палестину. Однако не успели пассажиры подняться в воздух, как капитан Бородулин сообщил по радио о неожиданной поломке и запросил экстренную посадку. Время для Цвии Вильдштейн будто бы остановилось: приземление, ворвавшиеся в салон спецслужбисты, задержание, камера внутренней тюрьмы НКГБ. Вместо Эрец-Исраэль Цвия Вильдштейн, пережившая оккупацию, снова оказалась в застенках, но на этот раз «родных» — советских.

Вот только Родиной Литовскую ССР Цвия Вильдштейн назвать не могла. Родилась она 26 июля 1906 года, еще при Российской империи, в семье Билы и Иосифа Набожных в местечке Бережница Волынской губернии. Набожные жили в соседних Сарнах, где отец Цвии работал учителем еврейской народной школы. Помимо Цвии, в семье была еще одна дочь — Песиль, и сын по имени Ицхак.

С раннего детства Цвия Набожная тайком пробиралась на уроки отца, неплохо выучив таким образом Тору. В семь лет девочка пошла учиться в народную школу, где работал ее отец. В том же 1913 году бабушка и дедушка Цвии по отцовской линии переехали в Палестину. Как и ее родные, люди сионистских взглядов, с детства Цвия хотела репатриироваться в Эрец-Исраэль. Окончательно она убедилась в целесообразности такого жизненного шага, когда перевелась в 1917 году учиться в польскую гимназию. После советско-польской войны Сарны стали частью Второй Речи Посполитой, но бело-красным патриотизмом, как позже советским, проникнуться еврейской девочке было сложно. Причиной тому был лютый антисемитизм, расцветший при поляках буйным цветом. Однажды антиеврейские эскапады нескольких одноклассников так возмутили гимназистку, что она принялась их при всем классе отчитывать. В ответ хулиганы схватили Цвию за руки и ноги и сбросили с балкона. Было невысоко, чтобы серьезно изувечиться, но этот урок Цвия запомнила навсегда.

Учеба дочки в польской гимназии огорчала и ее отца. Занятия там проходили по шаббатам, а за непосещение могли запросто выгнать. После долгих раздумий и семейных советов дочери было позволено переехать в Вильно. В 1924 году девушка поступила в 6 класс виленской еврейской гимназии. Учебное заведение хоть и было еврейским, но давало право на получение аттестата государственного образца. Он был необходим, чтобы идти дальше в университет.

В Вильно Цвия сняла угол у одной женщины, которая сдавала квартиру еще трем другим жильцам. Спать приходилось на сломанной кушетке, но гимназистка не унывала. Зарабатывая на жизнь частными уроками, она не могла себе позволить дорогие учебники, поэтому иногда брала книги на ночь у своих друзей. Несколько раз она была вынуждена уходить из гимназии — когда нечем было оплатить семестр, но Цвия все равно слушала лекции — под дверью.

В 1926 году девушка наконец-то получила аттестат зрелости. Осенью она была зачислена в виленский Университет Стефана Батория, где стала изучать историю, педагогику и психологию. Поступив в университет, Цвия вынуждена была снова искать работу. Сначала это была небольшая частная школа Засланского, затем — обычная польская школа. В свободное время молодая учительница участвовала в мероприятиях, организуемых Еврейским национальным фондом, не забывая, что рано или поздно ей суждено будет уехать в Эрец-Исраэль.

В 1936 году Цвия вышла замуж за Ашера Вильдштейна и взяла его фамилию. Ее муж занимался в Вильно торговлей и точно так же мечтал уехать из Польши. Но молодоженам довелось наслаждаться семейным счастьем совсем недолго: разразилась Вторая мировая война. Часть бывшего Виленского воеводства оказалась в составе Белорусской ССР, а столица края — Вильно — в октябре 1939 года была передана Литовской Республике. Впрочем, не успели обосноваться в городе литовские чиновники, как Литва утратила свою независимость и стала частью Советского Союза.

В день вторжения Германии в Советский Союз, 22 июня 1941 года, Цвия вместе с супругом и братом Ицхаком, также жившим в Вильно, решили бежать на Восток. Далеко от города им уйти не удалось — немецкая армия наступала молниеносно. Вернувшись назад, беглецы столкнулись с новой жуткой реальностью, которую принесли с собой полчища «коричневых».

Оккупантами были немедленно наложены различные запреты и ограничения на евреев. Одним из них было ограничение на выезд из города. Но Цвия, пользуясь тем, что на типичную еврейку она была не похожа, на свой страх и риск ездила по деревням, пытаясь достать еду. Однажды она не успела вернуться к комендантскому часу и была схвачена литовским патрулем, но смогла убедить полицаев, что она полька. В конце концов ее освободили, но рисковать приходилось снова и снова.

В субботу, 6 сентября 1941 года, она вместе с мужем оказалась в созданном немцами Виленском гетто. Скопление людей было невероятным. Но по-настоящему сердце Цвии замерло, когда она увидела огромное количество страдающих детей. Женщина начала ходить от двери к двери, собирая для малышей помощь.

Кроме голода, страшным бичом гетто была антисанитария. Горы мусора скапливались в каждом углу, люди испражнялись прямо на улице. Цвия организовала команду по уборке туалетов и выгребных ям. Через некоторое время она была назначена секретарем доктора Лазаря Эпштейна, известного врача и политика из Каунаса, заведовавшего санитарно-эпидемиологическим отделом в гетто.

Своих детей у Ашера и Цвии не было. Когда к Вильдштейн обратилась женщина, которая не могла заботиться о своих двоих детях, Вильдштейн без колебаний взяла их себе на воспитание.

После первой массовой акции по истреблению евреев, устроенной немцами 31 августа 1941 года, в гетто без родителей осталось множество детей, успевших спрятаться от нацистских палачей. Начальниками медицинского и гуманитарного отделов гетто было принято решение открыть для них два приюта: один — для девочек, другой — для мальчиков. Цвия Вильдштейн была назначена директором женского приюта, расположенного в синагоге на Еврейской улице. Каждое утро девочки ходили вместе с директором заниматься гимнастикой в поле перед тюрьмой. В гетто на эти «излишества» смотрели косо, но, была уверена Цвия, спорт закалял ее воспитанниц и давал им силы пережить лишения. После тренировки дети Вильдштейн ели кусок хлеба, иногда фасолевый суп и горячую воду, подкрашенную черными панировочными сухарями. Потом младшие девочки шли в школу, а старшие, от 12 до 14 лет, по заданию юденрата, штопали носки, брюки, перчатки.

Цвия Вильдштейн видела большое значение в том, чтобы занять девочек и отвлечь их от ужасов повседневной жизни. В приюте Вильдштейн организовала четыре группы: одна отвечала за состояние одежды и постельных принадлежностей, другая — за чистоту помещений, еще одна группа следила за стрижками, баней и уходом за больными. Четвертая группа помогала младшим с домашним заданием. Кроме того, в стенах приюта существовал комитет по культуре, который занимался подготовкой газеты, организацией шабата, украшением стен и многим другим. Кроме постоянных рабочих групп, в приюте активно действовали кружки по интересам: швейный, живописный, драматический и хоровой.

На случай непредвиденных обстоятельств в приюте оборудовали тайник-«малину», собрали небольшой запас продуктов. Иногда муж Цвии, возвращаясь с работы, приносил немного еды, которую ему удавалось пронести контрабандой в гетто. Если ночью одна из девочек вдруг начинала плакать от голода, Цвия подходила и клала ей в рот припасенный кусочек сахара.