Давид Шор
1867 - 1942
Газета «Ха-Машкиф» («Наблюдатель»), выходившая в Подмандатной Палестине, 1 июня 1942 года опубликовала короткий некролог, посвященный известному пианисту, профессору музыки Давиду Шору. Уделялось в тексте внимание и тому, что покойный Шор в последние дни своей жизни был одним из руководителей Лиги в защиту Советской России, или Лиги «V» (от английского Victory). Лига, состоявшая из выходцев из России, намеревалась помогать Советскому Союзу в его борьбе с нацистской Германией.
Давид Cоломонович Шор особых симпатий к большевикам не испытывал, но самой важной миссией своей жизни считал спасение людей. По этой причине он и счел возможным сотрудничать с коммунистами, которые волей судьбы стали защитниками еврейства, оставшегося в Советском Союзе. За полтора десятилетия до этого он вырывал людей из когтей ВЧК-ГПУ и самоотверженно боролся c наступлением сотрудников «Евсекции» на иврит и еврейскую культуру. Иначе не мог, следуя кредо своего кумира, великого гуманиста Бетховена.
Давид Шор родился в Симферополе 15 января 1867 года в семье Соломона Шора и Дины Дукат. Помимо Давида в семье было четверо сыновей: Роман, Александр, Иосиф и Лев. Семья Шор была скорее традиционной, в синагогу дети и родители ходили весьма регулярно, а в детстве маленького Давида отдали на ученье в хедер.
Соломон Шор хоть и занимался всю жизнь скучной бухгалтерией, но всегда мечтал о карьере музыканта. Эта любовь к музыке передалась и его детям. Лева, старший брат Давида Соломоновича, был выпускником Петербургской консерватории и впоследствии известным подвижником музыкального образования в Пензе, еще один брат – Александр – стал известным на всю Москву настройщиком роялей. Сам Давид стал обучаться музыке у своего отца в возрасте семи лет, а на следующий год уже великолепно исполнял сравнительно несложную, но изысканную «Сонату для фортепиано № 19 соль минор» Бетховена.
В 1877 году, вместе с отцом, Давид поехал в столицу Российской империи – Санкт-Петербург – поступать в консерваторию. Хотя в Симферополе музыку не считали достойной специальностью, но Соломон Шор никого слушать не собирался, мечтая дать еще одному своему ребенку профессиональное музыкальное образование. Чтобы десятилетнего еврейского мальчика приняли на учебу, его отцу пришлось использовать всевозможные связи, но все его хлопоты увенчались успехом. Блестяще пройдя прослушивание, юный Давид Шор стал студентом Санкт-Петербургской консерватории Императорского Русского музыкального общества.
В первые годы Шор сменил многих учителей по классу фортепиано, но, в конце концов, его педагогом стал пианист Василий Сафонов, воспитавший множество всемирно известных музыкантов. Переведясь в 1885 году в Московскую консерваторию, Сафонов забрал с собой и своего ученика. В Москве Шор близко общался с молодыми композиторами Сергеем Рахманиновым и Антоном Аренским, его дарование развивалось в окружении профессоров музыки Сергея Танеева и Николая Зверева, современных ему классиков Петра Чайковского и Николая Римского-Корсакова. В Москве Давид Шор стал преподавать музыку в частном порядке, зарабатывая себе на жизнь. Эта подработка привела его в дом к Раисе Муллер, к которой Давид Соломонович воспылал любовью. Раиса Михайловна ответила молодому преподавателю взаимностью. В марте 1887 года пара поженилась, а через два года у Шоров родилась дочь Мири.
Однако безоблачные годы учения музыке и первые шаги в роли главы семейства существенно омрачились после выпуска Давида Шора из консерватории. Василий Сафонов, став весной 1889 года директором учебного заведения, предложил Шору должность адъюнкта, но с одним условием – креститься в православие. На предательство своей веры и корней Давид Соломонович пойти не мог, хоть и выслушал нотацию старого профессора о том, что такие шансы выпадают на долю человека раз в жизни.
В 1890 году у Шоров родилась младшая дочь Евгения, еще через год – сын Евсей. С поиском стабильного заработка нужно было что-то делать, но твердый отказ Сафонову ставил крест на академической карьере Давида Соломоновича. Пришлось Шору согласиться на место в менее престижном женском Елизаветинском институте. Тем не менее, через несколько лет его бывший учитель снова предложил ему место – профессора в Петербургской консерватории. Про смену религии речь на этот раз не шла, и Давид Соломонович уже даже стал готовить список будущих студентов, но в самый последний момент его кандидатуру, проявив малодушие, не утвердил художественный совет консерватории.
В третий раз Давиду Соломоновичу отказали в 1901 году, когда, по рекомендации известного пианиста и дирижера Александра Зилоти, ему предложили должность директора Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества. Члены дирекции филармонического общества вначале посчитали его крестившимся евреем, а жену и вовсе приняли за русскую, но Шор вынужден был снова разочаровать работодателей.
Если о карьере профессора музыки Давиду Соломоновичу пришлось на время забыть, то на музыкальном поприще все складывалось превосходно. В 1892 году, вместе со скрипачом Давидом Крейном и виолончелистом Модестом Альтшулером, Шор основал «Московское трио». В 1896 году, после эмиграции в Америку Модеста Альтшулера, место виолончелиста в «Трио Шора», как еще называли музыкальный коллектив, занял выпускник Пражской консерватории Рудольф Эрлих. Вместе со своими коллегами Давид Соломонович следовал идеям Антона Рубинштейна, последовательно сочетая в своем репертуаре произведения классиков и современных композиторов. Трио успешно гастролировало в Лондоне, Берлине, Париже, выезжало в разные российские города, выступало в усадьбе Льва Толстого.
Получив за годы активной творческой деятельности признание как музыкант, Шор, по его словам, постепенно стал ощущать нарастающий творческий кризис. В записях 1904 года появляются строки о «духовном перевороте» в жизни и «переоценке ценностей», которые привели его к одной из важнейших миссий его жизни – строительству еврейского дома в Эрец-Исраэль.
В апреле 1907 года, все еще находясь в духовных поисках и выйдя на время из состава «Московского трио», Давид Шор совершил пятинедельную поездку в Палестину вместе со своим отцом. На Святой Земле музыканта поразили совершенно библейские картины Иерусалима, Назарета, Генисаретского озера, Галилеи, Мертвого моря и других мест, а еще больше – жесткость и антисемитизм Ивана Бунина, с которым он познакомился на корабле и вместе путешествовал. Но главным было то, что все время его пребывания в Эрец-Исраэль он чувствовал себя человеком, попавшим домой. Все было ему «дорого и близко». В особенности местные евреи, лишенные какого-либо страха и комплексов. Больше всего его впечатлили еврейские дети из колоний, радостные и свободные, с песнями идущие из школы домой.
Впечатлениями от поездки по Эрец-Исраэль Давид Шор поделился в докладе, сделанном в 1908 году и частично опубликованном на страницах сионистского еженедельника «Рассвет», выходившего в Петербурге. По его словам, дав в начале мая 1907 года в Иерусалиме лекцию-концерт, он пришел к выводу, что на исторической родине еврейства во что бы то ни стало следовало поощрять развитие искусств. На родной почве, считал Давид Шор, лишенные каких-либо страхов и «надломов», еврейские музыканты и художники смогут сказать собственное, чистое еврейское слово в мировой культуре.
Переменившийся после поездки в Палестину, Давид Соломонович деятельно включился в жизнь еврейского общества Москвы. Пользуясь своей известностью, Шор стал организовывать концерты в пользу студентов-евреев, а также всячески способствовать всем начинаниям просветительской организации – Общества для распространения просвещения между евреями в России.
Следующим его шагом стало учреждение 4 марта 1908 года Общества еврейской народной музыки, созданного с целью содействовать изучению и развитию в России еврейской народной музыки – как духовной, так и светской. Его соорганизаторами стали композитор и музыковед Шломо Розовский, пианист и музыкальный критик Давид Черномордиков, педагоги и фольклористы Зиновий Кисельгоф и Йоэль Энгель.
Одновременно с деятельностью на национальном поприще, Давид Шор продолжал работать над популяризацией творчества своего кумира – Бетховена. В 1911 году, при финансовой помощи «чайного магната» и филантропа Давида Высоцкого, Шор осуществил наконец свою давнюю мечту – открыл Бетховенскую студию. В своей студии Шор устраивал циклы исторических концертов, концерты-лекции и музыкальные вечера. Его сын, Евсей Давидович Шор, руководил созданным при студии издательством. Бетховенская студия просуществовала до Октябрьской революции 1917 года.
Бурное революционное время Давид Соломонович встретил с целым спектром чувств. С одной стороны, объявленное большевиками равенство всех национальностей ему очень импонировало. В 1918 году он стал вести классы фортепиано и камерного ансамбля в Московской консерватории, а в 1919 году ему наконец-то присвоили звание профессора, о чем при царизме не приходилось и думать. Однако декларированные вольности касались далеко не всех. Так, свободу последователей сионизма, к которым относил себя и Давид Шор, пришлось вырывать у властей – в священной, но неравной борьбе.
В 1921 году, после арестов участников Московской сионистской конференции, Давид Шор по собственной инициативе принялся хлопотать перед Народным комиссаром юстиции РСФСР Дмитрием Курским за своего знакомого – фабриканта и сиониста Файвела Шапиро. Затем вступился вообще за всех арестованных сионистов. Его усилия хождениями по кабинетам не ограничились. Получив от члена Политбюро ЦК РКП(б) Льва Каменева, давнего поклонника творчества «Московского трио», разрешение на проведение вечера памяти Теодора Герцля, Шор решил выступить перед собравшимися с речью. Заявив с эстрады о своей поддержке заключенным сионистам, Давид Соломонович призвал присутствующих выразить сочувствие заключенным. Аудитория, которая насчитывала около 2000 человек, поднялась и хором запела сионистский гимн – «Ха-Тикву». Шору демарш тогда сошел с рук.
Регулярные концерты для партийной верхушки – от Сталина до Троцкого – все еще позволяли Давиду Соломоновичу играть с огнем. Когда в Северные лагеря ГПУ можно было угодить и не за такие проступки, Давид Шор осмеливался просить Каменева и другого своего знакомого, заместителя Председателя ЦИК СССР Петра Смидовича, о смягчении приговоров сионистам. В декабре 1923 года музыкант вступился уже не только за людей, а за право свободного преподавания «еврейского языка» – иврита.
В 1924 году, вместе с известным индологом Михаилом Тубянским, композитором Михаилом Гнесиным, поэтом Давидом Гофштейном и другими общественными деятелями Давид Шор решил искать защиты у «Агро-Джойнта», американской благотворительной организации, имевшей договорные отношения с советским правительством. Собравшись в московской конторе «Агро-Джойнта», еврейские активисты постановили обратиться к советским властям с меморандумом, в котором надеялись «объяснить, что только “недоразумение" могло создать запрещение языка». Несмотря на все их старания, Кремль доверял в вопросах языка бывшим бундовцам из «Евсекции», и де-факто запретил использование и преподавание иврита в Советском Союзе.
Если с ивритом тактика личных просьб и петиций Давиду Шору не помогла, то в вопросе с еврейскими политзаключенными она дала конкретный результат. В ночь с 13 на 14 марта 1924 года в Москве арестовали 49 ведущих активистов различных сионистских организаций, в частности центральное бюро «Гехалуца». Арестованные обвинялись по статье 61 Уголовного Кодекса РСФСР 1922 года – «помощь международной буржуазии» – и были приговорены к трем годам ссылки в Нарымский край. Давид Шор немедленно обратился во ВЦИК и лично к Каменеву с ходатайством о пересмотре дел. Вскоре всем 49 арестованным ссылка в Западную Сибирь была заменена на высылку в Палестину. Каменев помог и в этот раз, но в разговоре с Давидом Соломоновичем, cостоявшемся в апреле 1924 года, отметил, что сионисты могут помочь сами себе, если сделают публичное заявление в поддержку советской власти. Это, как известно, сделано не было. Однако практику «замены» – высылку осужденных в СССР сионистов в Палестину, – появившуюся с подачи Давида Шора, большевики будут использовать еще не раз.
В июне 1925 года профессор Шор собрался со сторонниками создания еврейских колоний в Крыму, большевиками Юрием Лариным и Григорием Бройдо, Петром Смидовичем и членом Политбюро ЦК ВКП(б) Алексеем Рыковым для обсуждения меморандума Президиуму ВЦИКа с требованием остановить гонения на сионистов и образовать общество помощи эмиграции в Палестину. Результатом переговоров стала встреча Давида Шора с руководством ОГПУ, организованная Смидовичем. На ней высокопоставленные чекисты Вячеслав Менжинский и Терентий Дерибас показали Шору антисоветские листовки, распространяемые молодежными сионистскими движениями. Молодые сионисты, очевидно, видели в большевиках своих заклятых врагов, поэтому Давиду Шору ничего не оставалось, как принять доводы чекистов. Тем не менее, благодаря Давиду Шору, в 1924-1934 годах из СССР сумело выехать по замене не менее 855 человек, которые спаслись от верных повторных арестов и смерти.
Жизнь «придворного» музыканта, пользующегося своей популярностью у власть имущих, чтобы «выхлопотать помилование для невинно осужденных», Шора чрезвычайно тяготила. Долгие годы он мечтал о репатриации в Эрец-Исраэль, оставаясь в СССР лишь для помощи другим людям. Но со временем его перестали держать в Советской России не только убывающие надежды, но и семейные узы. В марте 1920 года, в один и тот же день, Давид Соломонович потерял жену, Раису Михайловну, и брата Иосифа. Раиса Михайловна скончалась от воспаления легких, а Иосиф Шор, врач по профессии, умер от подхваченного в госпитале сыпного тифа. С интервалом в несколько лет не стало родителей Шора, его брата Льва из Пензы, а также младшего брата, Романа Соломоновича, жившего в Симферополе.
В октябре 1925 года Давид Шор отправился в Палестину в длительную командировку. Наркомпрос СССР официально поручал профессору Московской государственной консерватории Шору расширять культурные связи между СССР и Палестиной. Полный надежд развивать музыкальную культуру на побережье Средиземного моря, Шор встретился в Палестине со своими старыми друзьями-cионистами и впервые столкнулся с идеологией «халуцим» – евреев решивших стать рабочими и крестьянами. Играя с ними концерт в кибуце Эйн-Харод, маэстро с удивлением услышал, что даже профессиональные музыканты, ушедшие в кибуц, обрабатывали землю своими руками, трудились в карьерах и коровниках.
Не удовлетворенный состоянием музыкального образования на земле предков, Шор загорелся идеей создать институт, который подготовил бы основу для становления истинной музыкальной культуры в Палестине. Запланированное Давидом Соломоновичем учреждение – «Институт для распространения музыки в народе» – был создан в Тель-Авиве в 1926 году. Три года Шор организовывал концерты-лекции с просветительскими целями, но постепенно его проект сошел на нет. Палестинская публика предпочитала высокому искусству модный тогда кинематограф, а если и ходила на концерты, то исключительно приезжих музыкантов. Распался и созданный летом 1926 года по инициативе Давида Шора «Союз музыкантов Палестины», который прекратил свое существование практически сразу же после своего первого съезда.
Невзирая на первые неудачи, в Советский Союз профессор Шор решил не возвращаться. В ЦК ВКП(б) окончательно был похоронен проект создания в СССР «Общества содействия эмиграции евреев в Палестину», а наступление на все еврейское продолжалось. В 1927 году Давид Соломонович окончательно осел с дочкой Евгенией и внучкой Ириной в Тель-Авиве. Там же он продолжил свою работу по созданию в стране музыкальных учреждений.
Осознав поспешность подобных начинаний на голом энтузиазме, Шор принялся за создание материальной базы. При содействии евреев Европы и благодаря неутомимой энергии Шора в Палестине появляется Общество поддержки музыкальной жизни – «Ха-нигун» – и Общество друзей еврейской музыки, которые были призваны материально поддержать профессиональных музыкантов.
Насколько сложно шло становление музыкальной культуры в ишуве, свидетельствуют дневниковые записи Давида Соломоновича, который сокрушенно признавался, что в Израиле даже создатель рижской еврейской консерватории Шломо Розовский и прославленный дирижер Мордехай Голинкин сидели без работы, опутанные долгами. Ситуацию немного исправило создание Института музыкальных наук, финансируемого американскими филантропами. Однако в начале 1930-х Шор опять писал дирижеру Детройтского симфонического оркестра Осипу Габриловичу: «Денег нет ни на концерты, ни на махон, ни на музыкальную работу».
С 1929 по середину 1930-х годов Шор преподавал в музыкальной школе «Бейт-Левиим», работал лектором в Еврейском университете в Иерусалиме, разъезжал от имени университета с лекциями-концертами по всей стране, а также занимался прослушиванием одаренных детей.
В 1936 году, когда в Еврейский университет перестало поступать финансирование от умершего Осипа Габриловича, музыкальный факультет прекратил свое существование. Давид Шор отказался от зарплаты, но президент университета, доктор Егуда Магнес, злоупотреблять бескорыстием профессора не стал. Несмотря на все неудачи, Давид Шор не сдавался и в том же году зарегистрировал в Тель-Авиве новое учреждение – Институт музыкального образования и воспитания. У института не было своего помещения, занятия проходили на частных квартирах. Однако профессор Шор смог организовать при своем институте музыкальную школу, платил зарплату учителям и даже создал стипендиальный фонд для поддержки молодых музыкантов.Да, нужно добавить. В августе 1933 г. Евсей Шор с супругой покинули Берлин, решив поселиться в Палестине. На пути туда они более чем на год «застряли» в Италии, лишь в декабре 1934 г. прибыв в Эрец-Исраэль. Он был не только музыкальным педагогом, но и искусствоведом, переводчиком, историком философской мысли Активно помогал отцу в становлении классической музыкальной школы в Эрец-Исраэль и его сын, Евсей (в Израиле – Иегошуа) Шор.
Свое 75-летие Давид Соломонович отпраздновал 14 января 1942 года, играя на торжественном концерте в свою честь. Работа Давида Шора на поприще музыки и педагогики, активная общественная позиция и деятельность в Лиге «V» подорвали его здоровье. Cердце музыканта и сиониста остановилось летом – 1 июня 1942 года – прямо в разгар Второй мировой войны.
Вскоре после его смерти Лига «V» смогла передать Советскому Союзу медицинское оборудование, машины скорой помощи и массу других пожертвований от ишува .Русские сионисты, спасшиеся благодаря Давиду Шору, посадили в его честь в Бет-Шемене рощу. После смерти Давида Соломоновича Институтом музыкального образования и воспитания руководил его сын Евсей Шор. Со временем институт потерял свой прежний статус, но созданная на его базе музыкальная школа существует и по сей день, в городе-спутнике Тель-Авива Холоне.
30.11.2023
Библиография и источники:
