Гольбрайх Ефим
1921-2020
7 мая 2021 года исполнилось 77 лет со дня легендарного подвига советских воинов – штурма Сапун-горы. В этот день войска 51-й и Приморской армий 4-го Украинского фронта, преодолевая яростное сопротивление врага, штурмом овладели самым серьезным укреплением немцев, блокирующим путь на Севастополь. Благодаря героизму советских солдат и офицеров уже 9 мая 1944 года город-герой был освобожден. Остатки немецкой 17-й армии были настигнуты на мысе Херсонес и окончательно разгромлены.
Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года стал сюжетом самой большой в мире диорамы, находящейся в Государственном музее героической обороны и освобождения Севастополя. На ней перед зрителем предстают бессмертные подвиги многих освободителей Севастополя. Однако места на картине хватило не всем.
Одним из героев, отличившихся в битве за Севастополь, был Ефим Абелевич Гольбрайх, служивший в мае 1944 года комсоргом 1-го батальона 844-го стрелкового полка 267-й стрелковой Сивашской дивизии. Согласно архивным документам, 21 мая 1944 года за бой в районе Сапун-горы гвардии лейтенант Ефим (по документам – Хаим) Гольбрайх был награжден орденом Красной звезды.
Как записано в приказе о награждении, гвардии лейтенант Гольбрайх 7 мая 1944 года под ожесточенным огнем противника поднимал бойцов в атаку. Находясь в боевых порядках наступающей пехоты, Гольбрайх ворвался во вражеские траншеи, гранатой уничтожив немецкого автоматчика. Несмотря на сильный огонь с фланга и тыла – еще не занятого поселка Сахарная Головка – лейтенант увлек за собой группу бойцов на штурм Сапун-горы. В конце боя группа Гольбрайха ворвалась на вершину и установила там красное знамя.
Много лет спустя Ефим Абелевич рассказывал подробности этой операции. Во-первых, знамя было на самом деле не одно – в километре от того места, где его бойцы установили кумач, реял еще один красный флаг. Именно «альтернативный» сюжет штурма – другой группой – и попал в результате на диораму. По словам Гольбрайха, официальные историки особо не афишировали и тот факт, что первая попытка взять штурмом Сапун-гору, предпринятая в честь праздника 1 мая, провалилась.
Ефиму Гольбрайху было что рассказать о войне. Не казенные реляции, а страшную окопную правду – о трусости, дезертирстве, мародерстве и голоде.
Фронтовик прожил сложную, но очень насыщенную событиями и встречами жизнь. Родился 26 декабря 1921 года в Витебске в простой еврейской семье. Отец, Абель Хаимович Гольбрайх, в молодости увлекся революционными идеями. Вступил в боевую организацию эсеров, поддержал пролетарскую революцию 1917 года. Но в 1937 году, как и многие бывшие революционеры, был взят органами и расстрелян: скромного бухгалтера Белпищеторга обвинили в «участии в контрреволюционной бундовской организации».
Ефиму пришлось и учиться в школе, и трудиться в поте лица, чтобы помочь матери, Берте Ароновне, у которой на руках остались еще двое малышей. До войны Гольбрайх окончил десятилетку и работал инструктором детской технической станции.
В действующей армии его, как сына репрессированного, видеть не хотели и лишь зачислили в запас второй категории. Обходной маневр – попытка поступить в высшее военно-морское училище – также не удался. С такой анкетой отсеивали сразу. Друзей одного за другим призывали, а Ефиму так и не довелось погулять на своих проводах в армию. Он продолжал работать и поступил на физико-математический факультет Витебского пединститута.
Воспитанный на фильмах о Чапаеве и рассказах о героях Гражданской войны, витебский комсомолец очень переживал за свою скучную судьбу. Но взять оружие в руки пришлось совсем скоро. C началом Великой Отечественной войны Ефим попал в студенческий истребительный батальон, который должен был патрулировать улицы Витебска. В городе всё указывало на то, что победа не так близка, как об этом передавали по радио. Проходящие через Витебск толпы беженцев, идущие окраинами дезертиры, исчезнувшие из магазинов соль и спички... Старые бельгийские винтовки вскоре у студентов отобрали, а местное руководство куда-то испарилось. Вместе с ним исчезли сотрудники военкомата и штаба 27-й Омской краснознаменной дивизии, стоявшей в городе. 9 июля 1941 года, успев за день до этого чудом отправить мать, брата и сестру в эвакуацию, Eфим Гольбрайх пешком отправился на восток. Ушел из дома в три часа дня, а в пять часов в западной части города уже были немецкие танки и пехота.
Перейти линию фронта удалось в районе Ярцево, в нескольких десятках километров за Смоленском. Дальше – пешком в Москву, где жили дальние родственники. В столице Гольбрайх опять пытался записаться добровольцем на фронт, но картина из довоенной жизни снова повторилась: «Жди, когда надо – вызовем». Вызвали только весной 1942 года… Но тогда, в 1941-м, Ефима расспрашивали только о его похождениях после бегства из Витебска. Ефим рассказывал подробно, прочертил путь по карте… Кто-то из сотрудников военкомата не замедлил проинформировать НКВД. Пришлось повторить рассказ в «органах». Однако в искренность юноши поверили (и в самом деле, как может еврей быть гитлеровским диверсантом?) и отпустили восвояси.
Шли страшные осень и зима 1941-1942 года. Ефим учился на втором курсе Московского педагогического института и жил на улице Усачева в Хамовниках. Многим тогда казалось, что Москва скоро падет, а на Кремле вместо звезд установят свастику. Немцев в итоге отбросили на запад, но город опустел, людей стало катастрофически не хватать. Особенно грамотных и образованных командиров.
5 мая 1942 года Гольбрайха наконец вызвали повесткой. Благодаря Фрунзенскому РВК города Москвы он оказался в Казани в 24-м учебном запасном танковом полку, где из него готовили стрелка-радиста «ленд-лизовского» танка «Валентайн». Полковое командование, заметив толкового юношу, даже планировало выдвинуть его на роль комсомольского организатора, но, узнав о репрессированном отце, от греха подальше отправило в запасной стрелковый полк, стоявший в поселке Суслонгер Марийской АССР.
После Суслонгера Гольбрайх сразу попал в самое сердце преисподней – под Сталинград, в 594-й стрелковый полк 207-й стрелковой дивизии, который занимал оборону северо-западнее города. Когда в январе 1944 года Ефиму Абелевичу вручали медаль «За оборону Сталинграда», в сопутствующей справке было указано, что он принимал участие в боях на этом участке с 1 сентября по 5 ноября 1942 года. Мало кто знает, что 207-я стрелковая дивизия второго формирования существовала только в этот период. Ефим Гольбрайх служил в ней с первого дня до ее роспуска ввиду тотальных потерь. Он был одним из немногих счастливчиков, оставшихся в живых. К ноябрю от дивизии осталось одно название. На третий день страшнейших боев Гольбрайх уже командовал отделением, в котором осталось четыре бойца вместе с командиром. А еще через пару недель стал сержантом.
Как человек с неоконченным высшим образованием, Ефим Абелевич был назначен комсоргом роты. В отличие от учебки, на фронте его прошлое особо никого не смущало, а 10 октября 1942 года, во время боя возле разъезда «564-й километр», он получил повышение. Когда Ефим Абелевич восстанавливал прорыв связи, кое-как укрываясь за подбитым танком и трупами убитых немецким снайпером связистов, на его глазах погиб батальонный комиссар Дынин. Гольбрайха назначили на его место – к длинному перечню подстерегающих опасностей добавилась еще одна. Попав в плен, и еврей, и комиссар немедленно были бы казнены немцами. Тем более – если это одно лицо.
…В декабре 1942 года, лежа на промерзшем поле среди убитых, Гольбрайх попросил однополчан: «Ребята, если в плен нас возьмут, не выдавайте, что я еврей. Скажите: не знаем»…
После расформирования 207-й стрелковой дивизии Гольбрайх стал ротным командиром 3-й роты 999-го стрелкового полка 258-й стрелковой дивизии. За плечами у ветерана – кровавые бои на Миус-фронте (укрепленном оборонительном рубеже вермахта на западном берегу реки Миус), контузия и лечение подхваченного в госпитале тифа, возвращение на фронт – в 844-й стрелковый полк 267-й стрелковой дивизии 4-го Украинского фронта.
Отдыхать получалось лишь в перерывах между ранениями. После госпиталя Гольбрайх пару месяцев служил в батальоне связи. Там, во втором эшелоне, было потише, но смерть поджидала так же нетерпеливо. Именно тогда Гольбрайху, нагруженному тяжеленными катушками с проводом, пришлось убегать от немецкого пикировщика, решившего потренироваться в стрельбе по живой мишени.
После боев на Сивашском плацдарме и взятия Севастополя Ефим Абелевич, к тому моменту уже старший лейтенант, перешел в 163-ю отдельную армейскую штрафную роту 63-го стрелкового корпуса 77-й стрелковой дивизии. В штрафную роту он попросился сам.
Дивизию, в которой служил Гольбрайх, называли «азербайджанской» из-за большого количества жителей Азербайджана и вообще выходцев с Кавказа, призванных в нее осенью 1942 года на территории Дагестанской АССР. Были языковые проблемы и, конечно, там человек закалялся гораздо быстрее. Как говорил сам Ефим: «Штрафники – не агнцы божьи». Нравы там царили суровые. За совершение тяжкого преступления командир имел право расстрелять. Однажды сами штрафники поймали дезертира из собственной роты и расстреляли его. Из солидарности с ними командиры промолчали. Жизненно важно знать и понимать, с кем идешь в бой. При всем при этом у «штрафников» всё же было гораздо строже с дисциплиной. И Ефим написал рапорт с просьбой назначить его заместителем командира 163-й штрафной роты.
Фронт был хорошей иллюстрацией парадоксальных противоречий советской армии, в которой рука об руку шли героизм простого солдата и безалаберность командования, безукоризненно проведенные операции и преступные лобовые атаки.
Ефим Абелевич отмечал, что одной из причин частых неудач было повальное пьянство. Ярким примером тому была операция по взятию советскими частями станции Попельня на Житомирщине. Отбив станцию, советские танкисты обнаружили там «случайно» забытую немцами цистерну спирта. Через несколько часов на станцию прибыл эшелон немецких танков, который совершенно спокойно разгрузился и выбил советских солдат с важного железнодорожного узла. Советские Т-34 стояли без экипажей – танкисты основательно «подзаправились» найденным спиртом.
Воспоминания Гольбрайха часто цитируют историки, занимающиеся «хайповой», как теперь говорят, темой штрафных рот и штрафбатов в составе Советской армии. Сам Ефим Абелевич неоднократно выступал с критикой современных мифов о штрафниках, остроумно замечая, что в очередном российском киношедевре актеры хорошие, но «ляп ляпом погоняет», что напрочь портит впечатление от фильма.
По воспоминаниям ветерана, в штрафной роте ему доводилось принимать в пополнение не одних только прожженных уголовников, но и самых обычных людей. 20 минут опоздания на работу в условиях военного времени – преступление, которое тоже искупали кровью. И, между прочим, у штрафников было очень неплохое снабжение, что в фронтовых условиях вещь не последняя. Водку личный состав получал неразбавленную, продукты никто не воровал, обмундированием снабжали исправно. И в обороне штрафники никогда не стояли. А погибнуть с тем же успехом можно было и в обычном стрелковом батальоне. Средняя продолжительность жизни командира стрелкового взвода при наступлении во время Великой Отечественной войны была не больше недели…
В июле 1944 года в составе 51-й армии штрафная рота была переведена в Прибалтику. Ефиму Абелевичу удалось ненадолго выбраться в родной Витебск. Там – ни одного знакомого. Весь город разбит и сожжен, друзья и родственники погибли или пропали без вести. Некоторые, как бывший его институтский преподаватель, востоковед Брандт, который вел увлекательные внеклассные занятия по античной литературе и истории музыки, убиты партизанами – за активное пособничество врагу. Брандт дослужился до заместителя бургомистра, переехал с женой с Рыночной улицы в дом витебской общины фольксдойче, но прожил там совсем недолго… Почему-то внезапное преображение именно этого человека, хотя коллаборационистов в городе и так, к сожалению, хватало, поразило Ефима особенно сильно.
Гольбрайха еще ждали тяжелейшие битвы за Латвию, Литву и северо-восточную Пруссию. Отражая многочисленные контратаки, c серьезными потерями, штрафрота брала район Добеле в Латвии, несколько раз штурмовала Шяуляй.
Бои за Шяуляй запомнились ветерану своей ожесточенностью. Когда брошенную на помощь пехоте штрафную роту Гольбрайха немцы отбросили на расположенную недалеко высоту, он увидел в бинокль страшную картину: из окон второго этажа захваченного гитлеровцами советского госпиталя выбрасывали раненых… Штрафники после таких зверств вели себя соответствующе. Даже пробирающихся в тыл гражданских, вызывавших хоть малейшее подозрение в сотрудничестве с немцами, без раздумий пускали в «расход».
20 февраля 1945 года в наступательном бою в районе местечка Огули Ефим Гольбрайх совершил еще один подвиг. Он первым ворвался в траншеи второй линии обороны противника и лично застрелил немца, поливавшего советских солдат из ручного пулемета. Получив в этом бою осколочное проникающее ранение груди, гвардии старший лейтенант отказался покинуть поля боя, несмотря на требование врача, и оставался со своими бойцами до успешного выполнения задачи.
Вместе со своей дивизией Ефим Абелевич завершил войну в Курляндии. Части вермахта сложили оружие и капитулировали перед боевыми порядками 77-й дивизии 8 мая 1945 года. Причем героем дня – парламентером со стороны советских войск – снова стал Гольбрайх. Он первым среди офицеров вошел во вражеское расположение и привел группу из 20 добровольно сдавшихся немецких солдат и одного офицера.
Сухие строки приказа о награждении не передают того морального напряжения, которое испытывал гвардии старший лейтенант. Уже был взят Берлин, а 77-ю дивизию продолжали обстреливать немецкие доты и четыре вкопанных в землю танка. Немцы сдаваться в плен не спешили – не ожидали от советских воинов ничего хорошего. Да и перспектива получить в спину пулю от своих же фанатиков пугала. В роте единственным человеком, говорящим по-немецки, был Ефим Абелевич. Погибнуть в последний день войны – самая обидная смерть из возможных. Но комсомолец должен всем подавать личный пример… И старший лейтенант снял ремень с кобурой, взял импровизированный белый флаг и пошел в сторону противника по разминированному узенькому проходу. На помощь Гольбрайху поспешил один из его бойцов. Так вдвоем и спустились в немецкую траншею, где гитлеровцы ждали очередной перестрелки и ожесточенно спорили между собой. Сжимая в кармане ручную гранату, Гольбрайх, от волнения путаясь в своем школьном немецком, предложил гитлеровскому полковнику жизнь в обмен на капитуляцию. Путь назад показался вечностью, но немцы вели себя благоразумно, а штрафники не начали сгоряча стрелять. По случаю завершения войны все бойцы роты получили амнистию.
За бой у местечка Огули и принятие немецкой капитуляции в июне 1945 года Ефим Абелевич был награжден орденом Отечественной войны I степени. Были и другие награды: еще один орден Красной Звезды, медаль «За оборону Москвы» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
После войны Ефим Абелевич остался в армии. Сначала служил начальником клуба 64-го гвардейского стрелкового полка 21-й гвардейской стрелковой дивизии, затем – на других должностях в гарнизонах Прибалтийского военного округа. В октябре 1953 года вышел в отставку в звании майора и вместе с женой уехал в Таджикистан – квартиры отставникам давали или на крайнем севере, или на крайнем юге Советского Союза.
В Душанбе Гольбрайх долгие годы занимал должность замдиректора русского драматического театра им. Маяковского. Его жена – Суламифь Владимировна Федоровская – была бессменным концертмейстером Таджикского академического театра оперы и балета им. С. Айни.
Человек творческий, Ефим Гольбрайх после войны потихоньку начал писать. Литература помогала справляться с пережитыми во время войны потерями, залечивать душевные раны.
С начинающим писателем переписывались маститые – Виктор Конецкий, Лазарь Лазарев, Вениамин Каверин. Свой рассказ «Граждане! Покидайте город!..» Ефим Абелевич послал Григорию Бакланову, а предисловие к книге Гольбрайха «Былой войны разрозненные строки» написал его земляк Василь Быков. Всего у писателя-фронтовика было издано 9 книг.
С 1991 года Ефим Абелевич жил с семьей в Израиле. На Святой земле к выпущенным в Советском Союзе «Запискам театрального администратора» и книге «Былой войны разрозненные строки» добавились сборники эссе и очерков, несколько томов мемуаров, газетные и журнальные статьи. «Я с войны не вернулся», – так описывал свое писательское кредо Гольбрайх, много лет состоявший в Союзе русскоязычных писателей Израиля. В 2011 году коллеги вручили ему премию имени В. П. Некрасова, а мэрия города Ришон-ле-Цион присвоила звание «Человек года».
Отмечая каждый год 9 мая, Ефим Абелевич с гордостью надевал не только советские, но и израильские награды. Не только из-за любви к стране, за которую ему воевать так и не пришлось, но и в память о погибших в годы Второй мировой войны евреях. Очень гордился Ефим Абелевич и своим правнуком, отмеченным как лучший солдат во время службы в ЦАХАЛе.
Героя Великой Отечественной войны Ефима Гольбрайха не стало летом 2020 года. Давайте же вспомним в этот праздничный день славного воина, летописца ушедшей страшной войны, чье сердце навсегда осталось под полковым знаменем на Сапун-горе.
Golbraikh_Efim
1921-2020
May 7, 2021 marked the 77th anniversary of the legendary feat of Soviet soldiers – the storming of Sapun Mountain. On this day, the troops of the 51st and Primorsky armies of the 4th Ukrainian Front, overcoming the fierce resistance of the enemy, took by storm the most serious fortification of the Germans, blocking the path to Sevastopol. Thanks to the heroism of Soviet soldiers and officers, on May 9, 1944, the hero-city was liberated. The remnants of the German 17th Army were overtaken at Cape Chersonesos and finally defeated.
The storming of Sapun Mountain on May 7, 1944 became the subject of the world's largest diorama, located in the State Museum of the Heroic Defense and Liberation of Sevastopol.
One of the heroes who distinguished themselves in the battle for Sevastopol was EFIM GOLBRAIKH (1921-2020), who served in May 1944 as a Komsomol organizer of the 1st Battalion of the 844th Infantry Regiment of the 267th Infantry Sivash Division. According to archival documents, on May 21, 1944, for a battle in the Sapun-Gora region, the guard Lieutenant Efim (according to documents – Chaim) Golbraikh was awarded the Order of the Red Star.
As recorded in the order of awarding, Guard Lieutenant Golbraikh on May 7, 1944, under fierce enemy fire, raised the fighters to attack. Being in the battle formations of the advancing infantry, Golbraikh burst into the enemy trenches, destroying the German submachine gunner with a grenade. Despite heavy fire from the flank and rear – the not yet occupied village of Sakharnaya Golovka – the lieutenant led a group of fighters to storm Sapun Mountain. At the end of the battle, Golbraikh’s group broke into the summit and set up a red banner there.
Many years later, Efim Abelevich told the details of this operation. Firstly, there was actually more than one banner – another red flag was flying a kilometer from the place where his soldiers had set the kumach. It was the “alternative” plot of the assault – by another group – that ended up in the diorama as a result. According to Golbraikh, official historians did not particularly advertise the fact that the first attempt to storm Sapun Mountain, undertaken in honor of the May 1 holiday, failed.
Efim Golbraikh had something to tell about the war - the terrible trench truth about cowardice, desertion, looting and hunger.
The front-line soldier lived a difficult, but very eventful life. He was born on December 26, 1921 in Vitebsk in a simple Jewish family. Father, Abel Golbraikh, in his youth was carried away by revolutionary ideas. In 1937 he was seized by the authorities and shot: the modest accountant of Belpischetorg was accused of “participation in a counter-revolutionary Bund organization”.
Efim had to go to school and work hard to help his mother. Before the war, Golbraikh graduated from a ten-year school and worked as an instructor at a children's technical station.
In the army, they did not want to see him, as a son of the repressed and only enrolled in the reserve of the second category. A roundabout maneuver – an attempt to enter a higher naval school – also failed. He continued to work and entered the Physics and Mathematics Faculty of the Vitebsk Pedagogical Institute.
With the beginning of the Great Patriotic War, Efim got into a student fighter battalion, which was supposed to patrol the streets of Vitebsk. The old Belgian rifles were soon taken away from the students, and the local leadership disappeared somewhere. Along with him disappeared employees of the military registration and enlistment office and the headquarters of the 27th Omsk Red Banner Division, which was stationed in the city. On July 9, 1941, having miraculously sent his mother, brother and sister to evacuation the day before, Efim Golbraikh set off on foot to the east. He left home at three o'clock in the afternoon, and at five o'clock in the western part of the city there were already German tanks and infantry.
He managed to cross the front line in the Yartsevo area, several tens of kilometers beyond Smolensk. Then he got on foot to Moscow, where distant relatives lived. In the capital, Golbraikh again tried to sign up as a volunteer for the front.
The terrible autumn and winter of 1941-1942 went by. Efim was a sophomore at the Moscow Pedagogical Institute and lived on Usachev Street in Khamovniki. Many thought that Moscow would soon fall, and a swastika would be installed on the Kremlin instead of the stars. As a result, the Germans were thrown back to the west, but the city was deserted, people were sorely lacking. Especially competent and educated commanders.
On May 5, 1942, Golbraikh was finally summoned. Thanks to the Frunze RVK of the city of Moscow, he ended up in Kazan in the 24th training reserve tank regiment, where he was trained as a gunner-radio operator of the Lend-Lease tank “Valentine”. The regimental command, noticing the intelligent young man, even planned to nominate him for the role of the Komsomol organizer, but upon learning about the repressed father, out of harm's way sent him to a reserve rifle regiment stationed in the village of Suslonger in the Mari Autonomous Soviet Socialist Republic.
After Suslanger, Golbraikh immediately fell into the very heart of the underworld – near Stalingrad, in the 594th Infantry Regiment of the 207th Infantry Division, which was defending northwest of the city. When in January 1944 Efim was awarded the medal “For the Defense of Stalingrad”. Few people know that the 207th Infantry Division of the second formation existed only during this period. Efim Golbraikh served in it from the first day until its dissolution due to total losses. He was one of the lucky few who survived. By November, only one name remained of the division. On the third day of the most terrible battles, Golbraikh was already in command of the squad, in which four fighters remained together with the commander. And a couple of weeks later he became a sergeant.
As a person with an incomplete higher education, Efim was appointed the Komsomol leader of the company. At the front his past did not particularly bother anyone, and on October 10, 1942, during a battle near the 564th kilometer junction, he was promoted. When Efim was restoring the breakthrough in communications, somehow hiding behind a wrecked tank and the corpses of the signalmen killed by a German sniper, battalion commissar Dynin died before his eyes. Golbraikh was appointed in his place – another one was added to the long list of impending dangers. Once captured, both the Jew and the Commissioner would have been immediately executed by the Germans. All the more so if it is one person.
After the disbandment of the 207th Infantry Division, Golbraikh became the company commander of the 3rd company of the 999th Infantry Regiment of the 258th Infantry Division. Under the veteran's belt are bloody battles on the Mius Front (a fortified defensive line of the Wehrmacht on the western bank of the Mius River), concussion and treatment of typhus caught in the hospital, returning to the front – to the 844th Infantry Regiment of the 267th Infantry Division of the 4th Ukrainian front.
It was possible to rest only in between injuries. After the hospital, Golbraikh served in the communications battalion for a couple of months. There, in the second echelon, it was quieter, but death was waiting just as impatiently. It was then that Golbraikh, loaded with heavy coils of wire, had to run away from a German dive bomber, who decided to practice shooting at a live target.
After the battles on the Sivash bridgehead and the capture of Sevastopol, Efim, by that time already a senior lieutenant, transferred to the 163rd separate army penal company of the 63rd rifle corps of the 77th rifle division. He asked to be sent to the penal company himself.
The division in which Golbraikh served was called “Azerbaijani” because of the large number of residents of Azerbaijan and, in general, people from the Caucasus, who were called up to it in the fall of 1942 on the territory of the Dagestan Autonomous Soviet Socialist Republic. The harshness reigned there. For committing a grave crime, the commander had the right to shoot. Once the penalties themselves caught a deserter from their own company and shot him. Out of solidarity with them, the commanders kept silent. It is vitally important to know and understand who you are going into battle with. With all this, the penalized soldiers were still much stricter with discipline. And Efim wrote a report with a request to appoint him deputy commander of the 163rd penal company.
The front was a good illustration of the paradoxical contradictions of the Soviet army, in which the heroism of the common soldier and the carelessness of the command, impeccably carried out operations and criminal frontal attacks went hand in hand.
Efim noted that one of the reasons for frequent failures was rampant drunkenness. A striking example of this was the operation of the capture of the Popelnya station in the Zhytomyr region by Soviet units. Having recaptured the station, the Soviet tank crews found there an “accidentally” forgotten by the Germans a tank of alcohol. A few hours later, an echelon of German tanks arrived at the station, which quite calmly unloaded and knocked the Soviet soldiers out of an important railway junction. Soviet T-34s stood without crews – the tankers thoroughly “refueled” with the found alcohol.
In July 1944, as part of the 51st Army, the penal company was transferred to the Baltic States. Efim managed to get out to his native Vitebsk for a short time. There - not a single acquaintance. The entire city was destroyed and burned, friends and relatives were killed or missing. Some, like his former institute teacher, orientalist Brandt, were killed by partisans for actively aiding the enemy. For some reason, the sudden transformation of this particular person, although there were, unfortunately, enough collaborators in the city, struck Efim especially strongly.
The hardest battles for Latvia, Lithuania and northeastern Prussia still awaited Golbraikh. Reflecting numerous counterattacks, with serious losses, the Strafkompanie took the Dobele region in Latvia, and stormed Šiauliai several times.
On February 20, 1945, in an offensive battle near the town of Oguli, Efim Golbraikh performed another feat. He was the first to break into the trenches of the enemy's second line of defense and personally shot a German who was shooting Soviet soldiers with a light machine gun. Having received a shrapnel penetrating chest wound in this battle, the senior lieutenant of the guard refused to leave the battlefield, despite the doctor's request, and remained with his fighters until the task was successfully completed.
Together with his division, Efim ended the war in Courland. Parts of the Wehrmacht surrendered to the battle formations of the 77th division on May 8, 1945. Golbraikh was the first among the officers to enter the enemy location and led a group of 20 voluntarily surrendered German soldiers and one officer.
The dry lines of the award order do not convey the moral stress experienced by the senior lieutenant of the guard. Berlin had already been taken, and the 77th division continued to fire at German pillboxes and four tanks dug into the ground. The Germans were in no hurry to surrender – they did not expect anything good from the Soviet soldiers. In the company, the only person who spoke German was Efim. To die on the last day of the war is the most offensive death possible. But the Komsomol member had to set a personal example for everyone ... And the senior lieutenant took off his belt with a holster, took an impromptu white flag and walked towards the enemy along a narrow passage cleared of mines. One of his soldiers hastened to help Golbraikh. So together they went down into the German trench, where the Nazis were waiting for another firefight and fiercely argued among themselves. Clutching a hand grenade in his pocket, Golbraikh, offered the Hitlerite colonel life in exchange for surrender. On the occasion of the end of the war, all the soldiers of the company received an amnesty.
For the battle near the town of Oguli and the acceptance of the German surrender in June 1945, Efim Golbraikh was awarded the Order of the Patriotic War of the 1st degree. There were also other awards: one more Order of the Red Star, a medal “For the Defense of Moscow” and “For Victory over Germany in the Great Patriotic War of 1941-1945”.
After the war, Efim remained in the army. First he served as the head of the club of the 64th Guards Rifle Regiment of the 21st Guards Rifle Division, then in other positions in the garrisons of the Baltic Military District. In October 1953, he retired with the rank of major and left for Tajikistan with his wife – retirees were given apartments either in the far north or in the far south of the Soviet Union.
In Dushanbe, Golbraikh served for many years as deputy director of the Mayakovsky Russian Drama Theater.
A creative man, Efim Golbraikh, after the war, slowly began to write. Literature helped to cope with the losses experienced during the war, to heal mental wounds.
Since 1991, Efim has lived with his family in Israel. In the Holy Land, collections of essays, several volumes of memoirs, newspaper and magazine articles were added to the “Notes of a Theater Administrator” and the book “Scattered Lines of the Past War” published in the Soviet Union. “I have not returned from the war”, – this is how Golbraikh described his writing credo, who for many years was a member of the Union of Russian-speaking writers in Israel. In 2011, his colleagues presented him with the Nekrasov prize, and the mayor's office of the city of Rishon LeZion awarded him the title of “Person of the Year”.
Celebrating May 9th every year, Efim Golbraikh proudly wore not only Soviet, but also Israeli awards. Not only because of his love for the country for which he never had to fight, but also in memory of the Jews who died during the Second World War. Efim was very proud of his great-grandson, who was marked as the best soldier during his service in the IDF.
The hero of the Great Patriotic War, Efim Golbraikh, passed away in the summer of 2020. Let us remember on this festive day the glorious warrior, the chronicler of the bygone terrible war, whose heart has forever remained under the regimental banner on Sapun Mountain.
